28 Апрель 2015

Я пьяная от восторга

Article Details

Категория Женя Феофанова

Я - пьяная от восторга.
Я рву занавески с окон.
И горькая дум касторка
Сверкает березовым соком.

Бросаю с себя одежду,
Чтоб ветер любить, как мужа.
В раскидистой темноте жду,
Чтоб выкрикнуть все ему же.

Пускай все летит на пол.
Пускай здесь смех не уместен.
Так в душу огонь капал,
Отказываясь от мести.

Читать далее

Вас бы тронуть кончиками пальцев

Article Details

Категория Женя Феофанова

Вас бы тронуть кончиками пальцев,
Чтобы ими чувствовать тепло.
Набросал апрель на гладкость пяльцев
То, что не сбылось, а быть могло.

Настоящий? Есть? Ты смотришь грустно,
Щеку ты подпер свою рукой.
В головах у нас одно искусство,
И оно там занято борьбой.

Потому и взгляды отрешенны,
Или вдруг зажгутся, как огни.
Это был приём не разрешенный,
Но о нас что могут знать они?

Поднимусь на цыпочки, подпрыгну,
Поцелую твой колючий лик.
Знаешь, дождь сегодня пел энигму,
Занимаясь смытием границ.

Читать далее

Мастер, память – это фрески!

Article Details

Категория Женя Феофанова

Мастер, память – это фрески!
В шелковых перчатках руки
Их разделят на отрезки,
Чтобы съесть, по-русски, с луком.

Мастер, время разве можно,
Как морской, блестящий камень,
Положить в рюкзак дорожный,
Чтоб назвали чудаками?

Или эти лужи, слушай:
В них скрываются паденья!
Прямо в уличные уши,
Прямо в звездное варенье.

Боже, эти сны-букеты –
Жеребенок темной масти.
Там сигнальные ракеты!
Что мне делать с ними, Мастер?

Читать далее

Тепло батареи

Article Details

Категория Женя Феофанова

   Приходит мысль, и говорит: «думай меня»! И не поспоришь ведь, а то выходит, что ты уже думаешь, да не одну, а сразу две, как минимум, мысли. 

   Нужно как-то быстро и легко, как Остап Бендер забрасывал за спину шарф, закрыть перед нею двери, если чувствуешь, что ничего хорошего она не сулит. А то некоторые еще и начинают настаивать на том, чтобы их непременно, срочно записывали. Это злит, особенно если они умом не блещут и остротой не похвалятся.

   Вольдемар резал яблоко острым складным ножичком и пытался ни о чем не думать. Он смотрел на сок, стекающий с лезвия, слушал скрип прорезаемой мякоти, вдыхал запах свежего плода.

   Аристарх, давний и верный друг его, молча курил, и сосредоточено пытался выпустить дым коромыслом. Вольдемар был благодарен за тишину.

   - Молчание - золото, друг мой! - говаривал он нередко, хотя сам поговорить был любитель еще тот.

   Когда они только познакомились, Вольдемар часто удивлялся, как они созвучны в некоторых своих взглядах, мыслях и даже привычках, и вскоре они стали лучшими, почти неразлучными друзьями. Правда, некоторые черты Аристарха раздражали его. Например, его нездоровая любовь к насекомым, в особенности к кузнечикам, которых он ловил, рассматривал подолгу, даже иногда пел им свою любимую песню "Аукцыона": «кузнечик в кузов пуза уложил прибрежных много трав и вех».

  Кроме любви к букашам, как он нежно называл их, у Аристарха  была еще одна, более серьезная странность. Он страдал раздвоением личности. Хотя страдания он в этом не усматривал, а наоборот, некую тайну и приятность находил в своем бытие.

   Иногда становился он Амарантой, тоже верной подругой Вольдемара, восторженной барышней, любившей наблюдать за дождем, скрипачами и снующими людьми. Среди них она подолгу искала даму, которая «выступает, словно пава», или молодых людей, шагающих «легкой джазовой походкой».

   Она искренне боялась волчьих ягод, и считала, что это она страдает раздвоением личности. Что ж, она имела на это право, тем более что достоверно неизвестно, как это было на самом деле, а кому было известно, тот помалкивал. Только и она не находила в этом ничего дурного, и к кузнечикам относилась с уважением.

   Как-то они были на выставке кошек. Как их туда занесло, одному Богу известно, но оказавшись там, принялись они кошек рассматривать и улыбаться им на все 32 каждый. А кошки почему-то морды отворачивали, усы щетинили и не спешили любезничать. Один только котик, с хитрым глазом, уткнул нос в лапы, сложенные одна на другую, и одним глазом на всех посматривал. И хоть котовьих губ не было видно, Вольдемар и Аристарх знали, что они улыбаются.

   Выставка шла несколько дней. Небо было серое, как плащ, пылящийся в шкафу. Шкаф давно пора было починить, что ли, или выкинуть. Дверцы отваливались все время, когда открывали шкаф, или просто так, если кто-то шел мимо, громко стуча пятками. Амаранта вспоминала кота с хитрым глазом и всхлипывала. Ей хотелось этого кота забрать домой. В доме было тепло. Батареи делали свое дело. Возле них сидел Вольдемар, и разрабатывал план кражи кота. – Не хнычь, я тебя прошу. Будет тебе кот, будет тебе сказки на ночь рассказывать и по цепочке ходить, - убеждал он подругу, но та все роняла слезинки с кончика носа в чашку.

   План был продуманный. Честно. Очень хороший план, такому сам Скофилд позавидовал бы. По нему все проходило гладко и сладко, все были задействованы, и даже на месте преступления должен был быть оставлен таинственный знак. Но что-то пошло не так, кто-то вмешался, возможно, что-то было упущено… что-то… что же? Как мог провалиться такой… Такой переполох поднялся, стены ДК давно не видали подобного. И та женщина, ох, она так пронзительно визжала… бррр! И все же… Кусочек потолка запомнился, там была нарисована картина, кажется купальщица на берегу какого-то водоема, или водохранилища, кто его знает… зеленая такая картина с зеленовато-охристой купальщицей. Шляпа какого-то гражданина подмышкой, капли, летящие с нее, ноги поскальзывающиеся и… Ох, когти вцепились в прическу, хвост мелькал, малыш радостно смеялся, колонны, плитка под ногами, должно быть старинная… разнесенная по ней грязь.

   Наверное, не был учтен дождь. Это он подмочил все дело. А заодно и репутацию.

   Было утро. Такое себе утро в очередной день, как всегда после ночи, в свой черед наступившее.

   - Да… неважнецкий у тебя видок сегодня, - сказал Аристарх. Ну, сказал и сказал. Ничего особенного... так, наблюдение. А Вольдемар призадумался. Когда твой воображаемый друг говорит тебе, что видок у тебя неважный, тут поневоле призадумаешься.

   А воображаемая Амаранта смотрела в окно на улицу. Она была без ума от дождя!

Читать далее

Он был странный

Article Details

Категория Женя Феофанова

   Он был странный, в такт музыке, этот танец. Они кружились по комнате: она легко касалась пальцами его ладоней. Была, возможно, ночь, и светильник освещал приглушенно, будто шепотом, стены, увешанные картинами, пол, смятую постель, разбросанную одежду и их нагие тела, то сближающиеся, то плавно отдаляющиеся друг от друга. Они танцевали неумело, но легко, медленно, как дым. Танец был вкуса молочного шоколада и вина. Дешевого пакового вина. Ей безумно нравилось, когда он шептал ей, дотрагиваясь губами до ее уха. Ему нравилось почувствовать, как по ее коже бегут мурашки от его прикосновений. «Моя девочка»… - сказал он почти беззвучно. Она так любила эту фразу. Остальное звучало в воздухе. И чтобы почувствовать это еще глубже, они закрывали глаза. Белые камни клавиш под их босыми ногами звучали и вздыхали, наполняя воздух влагой и теплом. Они задевали волосами струны, натянутые лучиками через комнату, и те звенели, как будто им было больно. Вот звуки становятся все громче и волнительнее. Они загораются, и языки огня охватывают комнату. Становится совсем темно, и невыносимо колотится ударный инструмент в груди.

Читать далее

В земляничных пальцах лета

Article Details

Категория Женя Феофанова

 В земляничных пальцах лета,
в тонких пальцах сквозняка
можно дать 500 ответов,
но не знать наверняка.
но от лямок рюкзака,
как-то сладко ноют плечи,
а когда наступит вечер,
вспыхнет спичка маяка.

Читать далее

Сквозь черепа бронежилет

Article Details

Категория Женя Феофанова

Сквозь черепа бронежилет в
кипящий мозг
стремится окунуть свой писк
сверлящий маленький
невроз.
Летает, игнорируя
свой риск.
Ему я
сообщила, что внутри,
там, куда ум его стремится
скудный,
там смерть Помпеи и абсурд
витрин,
и балов 9 шторм по будням.
И что ему и лишь ему
решать:
сойти с ума, хлебнув
фантазий этих,
сойти с тропы и повернуться
вспять,
или остаться лишней точкой
на газете.
И что б вы думали он мне
изрек в ответ?
Что наша жизнь театр, и
люди в нем актеры?
- Нет, - и еще раз повторяю, - нет!
"Не умничай!" - и улетел как
скорый.

Читать далее

Вот сижу на окне

Article Details

Категория Женя Феофанова

Вот сижу на окне. Окно огромно. 
Хоть пляши на нем, хоть натяни гамак и виси.
Можно усесться впятером,но
иногда настает настроение измороси.
Больше двух человек - уже толпище!
Извивается, как усища сома,
и изнутри тебя,  как воду хлыщет.

Читать далее