Красно-сине-черный флаг

Подробности

Категория: Донбасс- Русь и Украина

Опубликовано 15.09.2014 09:00

Как-то вышло так, что сегодня вроде бы и существует Донбасс, а вроде бы его и нет. По крайней мере, официально. Донецкий бассейн сейчас административно разделен между тремя областями Украины и Ростовской областью Российской федерации. У каждой области есть свой герб, свой флаг, но общего символа для всего края до сих пор не существует. Хотя предложения о создании общедонбасского знамени звучали неоднократно. Например, в начале 90-х годов двадцатого века активисты «Интердвижения Донбасса» предложили в качестве флага Донбасса использовать красно-синий флаг УССР с добавлением внизу черной полосы, символизирующей донецкий уголь.

Подробнее: Красно-сине-черный флаг

Культура и история

Подробности

Категория: Донбасс- Русь и Украина

Опубликовано 15.09.2014 09:01

Культура и история

Есть в мире страны и регионы, чей фольклор, историческое наследие стали частью общемировой культуры. Это Ирландия, Скандинавия, Греция, Индия. Скажем, из Ирландии к нам «прикочевали» эльфы, тролли, гномы, напиток эль, а слово «бард» – первоначально сказитель кельтского эпоса. Скандинавии мы обязаны старшей и младшей Эддами, валькириями, образом Валгалы. Греция и Индия – страны мифов и легенд, которые изучают сразу по двум школьным предметам: истории и литературе. И каждый наш школьник за незнание того, кто убил Гектора, или сколько воевали кауравы против пандавов из индийского эпоса Махабхарата, получает «неуд».

В то же время культуру и историю нашего региона не изучают вообще. Имеется в виду не сегодняшняя культура (например, фестивали балета) и джаза, а культура нашего прошлого. Многие ли знают, что в Донбассе существовала развитая городская песенная культура (ро-мансы, бытовые песни), от которой до нынешних дней дожил разве что «Коногон», да и то, скорее, известный в форме песни «На поле танки грохотали» из кинофильма «На войне как на войне».

Подробнее: Культура и история

Духовный Донбасс

Подробности

Категория: Донбасс- Русь и Украина

Опубликовано 15.09.2014 09:01

Духовный Донбасс

Иногда в жизни человека наступает такой момент, когда хочется сбросить с себя груз суеты и соприкоснуться с чем-то неподвластным мирской мишуре. В такие моменты раньше отправлялись в паломничества. В годы Советской власти всякое проявление духовности старательно вытравливалось апологетами «единственно верного учения Маркса-Ленина». Еще живы люди, помнящие обещания Хрущева показать «последнего попа». Да только забыли картавые товарищи революционеры, что Бог поругаем не бывает! И вот мы видим, как в небытие уходят богоборцы, а над Русью вновь плывет колокольный благовест. И опять потянулся народ в храмы, осознав, что не хлебом единым мы живы. Хорошо, когда есть возможность отправиться в паломничество в такие святые места, как Афон или Дивеево, но все же не всем это по силам. У кого времени не хватает или сил, кому финансы пока не позволяют… Но есть и у нас в Донбассе настоящие жемчужины, которые доступны каждому. О Святогорской Лавре долго говорить не надо, а вот о монастыре в селе Никольское знают, наверное, не все. А ведь всего за час-полтора автобус может перенести любого дончанина из удушающих объятий городской суеты в настоящий рай. Для удобства верующих по воскресеньям от железнодорожного вокзала в половине шестого утра прямо в монастырь отправляется автобус. Именно на нем я и отправился в путь. По дороге мы несколько раз останавливаемся и в заранее оговоренных местах подбираем небольшие группки паломников, так что на выезде из города автобус уже переполнен. Примерно за два часа мы добираемся до Никольского.

Река делит село на две части. До революции на противоположных берегах стояли два села, основанных выходцами из центральной России. Впоследствии они слились воедино. В 1912-1913 годах крестьяне возвели два каменных храма, посвященные святым Василию и Николаю Чудотворцу. Соответственно, и села носили названия Васильевка и Никольское. Как и повсюду на Руси, на украшение храмов крестьяне не поскупились. Но годы большевистской власти поставили шедевры зодчества на грань уничтожения. Фаянсовый иконостас был разбит комсомольцами в 1934 году, все ценное разграблено. Когда в тысяча девятьсот восемьдесят шестом году в Никольское прибыл служить отец Зосима, его встретило полное запустение. Вокруг Свято-Васильевского храма был замусоренный пустырь. Крыша зияла дырами, а в зимние месяцы внутренние стены покрывались ледяной коркой в палец толщиной. Всё то великолепие, которое мы сегодня наблюдаем, создано буквально за считанные годы стараниями схиархимандрита Зосимы. С его прибытием храм получил новую жизнь. И не только собор в Никольском был возрожден стараниями батюшки. При его участии и помощи было построено или возрождено в Донбассе около десятка храмов. Старец всегда стремился к возрождению древних традиций православной культуры. Так, по его инициативе и при личном участии в 1997 году возрождена традиция освящения водохранилища на Карловке на праздник Крещения Господня с массовым купанием в проруби.

Подробнее: Духовный Донбасс

Отец Гавриил

Подробности

Категория: Донбасс- Русь и Украина

Опубликовано 15.09.2014 09:02

Отец Гавриил

Сказав об отце Зосиме, нельзя не упомянуть и о его современнике, служившем в соседнем с Никольским селе Павловка, схиархимандрите Гаврииле. Если схиархимандрит Зосима запомнился народу как твердый и бескомпромиссный пастырь, то отец Гавриил воистину был воплощением любви и доброты.

Родился будущий подвижник, а тогда просто Георгий Стародуб, 21 марта 1939 года в Полтаве. Когда-то его предки были зажиточными людьми, но во время гражданской войны его мама потеряла все, осиротела и попала в детскую колонию Антона Макаренко. Детство самого монаха также было сложным и голодным. Его мать осталась одна и в поисках работы часто переезжала по стране, пока не оказалась в Донбассе, где стала работать откатчицей на руднике.

Окончив школу в Шахтерске, Георгий поступил в Артемовское музыкальное училище. Его любимым инструментом стало фортепиано, на котором юноша мог заниматься по десять часов в сутки. Получив диплом, молодой музыкант начал работать преподавателем в шахтерской музыкальной школе, и вскоре учиться у него стало престижно.

Как и большинство современников, Георгий Стародуб не получил никакого религиозного воспитания, однако был верующим. К тому же с детства у Георгия открылись мистические способности, и он мог видеть явления духовного мира. Чуть позже стал прозревать будущее и подсказывать окружающим, как лучше поступать в той или иной ситуации. Повзрослев, он стал ходить в храм и совершать паломничества по святым местам. Вскоре в Грузии Георгий Стародуб нашел духовного отца – схиархимандрита-чудотворца Виталия (Сидоренко), прославившегося высокой духовностью и силой своей молитвы. Наставничество этого старца очень много дало Георгию. Можно сказать, что трудами отца Виталия духовно одаренный юноша стал настоящим православным подвижником.

В 1982 году Георгий принял монашество с именем Гавриил, но остался жить в миру, чтобы заботиться о своей матери. Внешне в жизни старца ничего не изменилось: он продолжал учить детей музыке, носил мирскую одежду и выделялся лишь скромностью поведения и добротой. При этом его доброта распространялась не только на людей, но и на всё живое: старец постоянно подкармливал бродячих собак и кошек, не обижал даже мух, залетавших к нему в комнату.

Когда в начале 90-х годов государство перестало подавлять Церковь, стали открываться новые храмы, и поэтому возникла потребность в большем количестве священников. Хотя отец Гавриил любил свою работу и не стремился стать священником, но священноначалие приняло решение рукоположить его. Чтобы он не отказался, его даже не предупредили, зачем его вызывают к архиерею. Воспитанный в послушании, монах вынужден был облачиться в рясу. 21 сентября 1990 года он был рукоположен в диаконы, а на следующий день - в священники.

Начало нового служения для батюшки было сложным, ведь он никогда не имел семинарского образования, не знал определенных тонкостей ведения службы. К тому же ему уже шел шестой десяток, и учиться заново было непросто. Из-за нехватки священников его перебрасывали с места на место, так что пришлось сменить восемь мест, пока в 1992 году он не попал в храм Петра и Павла в селе Павловка, в котором и служил до конца жизни.

Храм был очень бедным, не было ни псаломщика, ни хора, но потихоньку жизнь налаживалась. Батюшка продолжил традицию своего духовного наставника и после каждой службы обязательно кормил всех пришедших в храм. Со временем к отцу Гавриилу потянулись люди - кто за советом и помощью, кто за утешением, а кто просто на службу. В итоге вокруг него сложилась целая община. Одной из особенностей старца было то, что он считал всех людей хорошими и в каждом пришедшем умел найти что-либо позитивное. А еще многим гостям давал на дорогу небольшие подарки: конфеты, фрукты или деньги.

Схиархимандрит был не только проницательным духовником, но и хорошим педагогом и учитывал особенности каждого, кто обращался к нему. Иногда отец Гавриил начинал юродствовать, чтобы посетитель мог самостоятельно что-то понять и не вынуждал очень деликатного старца обличать его грехи. С кем-то мог пошутить... Если же приходилось давать совет, то батюшка из скромности часто ссылался на кого-либо другого.

До конца жизни он оставался очень скромным человеком и скрывал свои духовные дары, чтобы не вызывать ненужного ажиотажа, хотя ему было открыто многое. Он умел предсказывать будущее и лечить болезни, мог слышать мысли людей, а его молитва имела огромную силу. Не удивительно, что тысячи людей обращались к нему за поддержкой. И никто не уходил без утешения. Даже тяжело болея, старец не отказывал никому и мог часами принимать гостей. Из-за огромного людского потока, текшего в Павловку, батюшке пришлось почти отказаться от музыки, хотя в келье у него стояло фортепиано, на котором он иногда играл.

До последних дней старец сохранил свою необыкновенную внутреннюю чистоту и доброту, став для сотен людей образцом того, каким должен быть православный христианин.

22 января 2010 года схиархимандрит Гавриил отошел ко Господу. В день похорон храм не смог вместить всех, пришедших проститься с ним.

Пока отец Гавриил официально не канонизирован, но это не мешает дончанам обращаться к нему за помощью. Уже зафиксированы случаи, когда по молитвам к батюшке люди получали быструю помощь в сложных ситуациях или наступало облегчение в болезнях. Хочется верить, что со временем Донбасс обретет нового святого в лице схиархимандрита Гавриила.

Приведем воспоминания об отце Гаврииле одной из его духовных дочерей:

С отцом Гавриилом мы познакомились в 90-е годы, через несколько лет после его приезда в Павловку. Муж мой в то время еще не был особо верующим, но приезд к схимонаху Гаврилу перевернул все.

Поехали, потому что услышали о чудесном старце – добром и прозорливом. Не скрою, у меня был опыт общения с духовными лицами, но близкий контакт с некоторыми из них вызывал уважение – но и недоумение одновременно. Для меня был неприемлем жесткий, наставнический, указывающий и подавляющий подход тех, с кем сводила судьба. Может, для кого-то это и правильно, что священник воспитывает, как жесткий родитель, но в моем понимании духовник, в поисках которого я пребывала в тот период, должен был быть несколько иным.

Когда мы впервые увидели отца Гавриила, то были поражены тем, что не ощутили границы между нами и этим человеком, который, как показали дальнейшие события, жил совершенно в иной духовной плоскости и находился на тех высотах духовных ступеней, до которых нам никогда не дотянуться - но это мы поняли позже…

А тогда мы были просто удивлены тому, как старец порадовался нашему приезду – как будто именно нас и ожидал. И еще больше нас удивило то, что он пригласил нас в дом, завел на кухню, где жарил сам постные пирожки, и привлек меня к этому процессу. И как же вкусны были эти пирожки, которые мы так по-домашнему ели все вместе у него на кухне и рецепт которых отец Гавриил мне так запросто дал!

Это не была простота на уровне панибратства – дистанция, безусловно, сохранялась. Но не было раздражающего назидания, превозношения и жесткости, которые для моей души совершенно не подходящи.

В тот приезд, беседуя с нами после чаепития, батюшка озвучил, глядя куда-то мимо нас, «свои» грехи, в каждом из которых мы узнали не его, а именно свои проступки. И слезы покаяния наворачивались на глаза, и так прошла первая исповедь – у батюшки в келье. Тогда мы с мужем были поражены – как сумел схиархимандрит, увидевший наши мирские грехи, не обидеть, не уколоть, не укорить – а так мягко, переведя стрелки на себя, донести до нас видение тех грехов, которые до того не были вполне осознаны нами.

Как впоследствии оказалось, такую мягкую манеру обличать батюшка перенял у своего духовного наставника схиархимандрита Виталия (очень рекомендую почитать его жизнеописание, его жизнь – настоящий духовный подвиг).

Сколько раз мы были у батюшки впоследствии – и каждый раз я убеждалась в его прозорливости. Но никогда он не разрешал говорить об этом, всегда называя себя простым деревенским священником. Он слышал на расстоянии наши мысли и видел наши деяния. Однажды, когда я рассказала в Донецке своим друзьям о прозорливости батюшки и через некоторое время приехала к нему, он встретил меня словами: «Вот все говорят, что я прозорливый… Никакой я не прозорливый, я простой деревенский священник». Я тогда не поняла сразу, что это он ответил на мои слова, сказанные за несколько дней до этого другим людям, и просто удивилась, почему отец Гавриил произнес их сразу при нашей встрече.

Это был настоящий монах, который не на словах, а на деле выполнял свои обеты. От него никто не уходил голодным – всех накормит, всех обогреет. И на дорогу даст обязательно – кому конфетку-мандаринку, а кому – денег. Интересно, что многие говорили о том, что иногда не на что возвращаться было домой, и батюшка, не спрашивая, давал на дорогу именно эту сумму. Все раздавал, что жертвовали люди на храм, что ему приносили…

Кошек жалел, все живое любил, нас благодатью наполнял. Удивительно, но никогда я не ощущала такой благодати, как после посещения Павловки (а ведь во многих святых местах побывала). Уезжали от батюшки каждый раз, будто окутанные этой благодатью, и душа пела, и сердце радовалось. И не мое это только ощущение – все говорили об этом, кто приезжал в Павловку с открытым сердцем. И когда задавали батюшке вопрос, почему так происходит, он улыбался: «От монаха уезжаете…»

Такая всеобъемлющая доброта и такой духовный стержень, такая духовная высота – это, наверное, то, что я искала в своей жизни. И, слава Богу, нашла в отце Гаврииле, который стал настоящим духовником нашей семьи.

И даже в последние годы жизни, когда отец Гавриил сильно болел, он никогда не отказывал в просьбе помолиться о людях, и молитва его утешала, очищала, спасала…

После смерти отца Гавриила его духовные чада постоянно приезжают на его могилку. А похоронен батюшка во дворе Свято-Петро-Павловской церкви, при которой он жил и где служил в ту пору, когда мы его знали.

Но феномен Схиархимандритов Зосимы и Гавриила базировался на прочном духовном фундаменте, созданом на территории Донбасса многими святыми подвижниками, среди которых особенно выделялись Игнатий Мариупольский, Иоанн Затворник Святогорский и Илия Макеевский.

Игнатий Мариупольский

Подробности

Категория: Донбасс- Русь и Украина

Опубликовано 15.09.2014 09:02

Игнатий Мариупольский

Задолго до Рождества Христова на берегах Крыма появились первые греческие колонисты. Переселенцы из Эллады колонизировали Причерноморье, строили города, занимались рыболовством и земледелием. Уже во втором веке в Крыму появились первые христианские общины. Здесь проповедовал и принял мученическую смерть один из учеников Христа святой Климент.

В середине далекого тринадцатого века, монгольские войска хана Батыя прошлись по Восточной Европе, огнем и мечом перекроив политическую карту региона. Под власть монголов попали Русские княжества и Крым. Но если Русь признавшая свою вассальную зависимость и обязанная уплачивать дань, видела ордынцев лишь изредка, как посланцев хана и сборщиков налогов, то на причерноморских просторах завоеватели осели на долгие века. Часть кочевников, чьи потомки сегодня носят имя крымских татар, поселилась в северном Крыму. Изначально завоеватели были язычниками, но вскоре они приняли ислам и с этого момента у коренного крымского населения начались серьезные проблемы. Фанатики-исламисты сделали все, чтобы унизить христиан, снизить их роль в жизни полуострова, превратить в бесправных рабов.

Когда, в пятнадцатом веке Золотая орда переживала упадок, хан Хаджи Гирей провозгласил создание независимого Крымского ханства. Новое государство получилось весьма своеобразным – основой его экономики стали грабительские походы и работорговля. Ежегодно на протяжении столетий татары ходил в набеги на русские и польские земли, уводя оттуда десятки тысяч невольников. Вся жизнь ханства заключалась в выжимании сока из своих подданных-христиан и грабежа христиан-соседей. Польский шляхтич Мартин Броневский, посетивший Крым в шестнадцатом веке, так описывал крымских татар: «Народ этот хищный и голодный, не дорожит ни своими клятвами, ни союзами, ни дружбою, но имеет в виду только одни свои выгоды и живёт грабежами и постоянною изменническою войною».

До поры до времени соседи не могли уничтожить разбойное гнездо, в которое превратилось ханство, но в восемнадцатом веке в ходе ряда Русско-турецких войн, в которых на стороне Стамбула участвовал и крымский хан, ситуация изменилась. Блестящие полководцы Екатерины Великой разгромили врагов и присоединили к империи причерноморские степи. Видя это, крымские христиане приняли решение обратиться к России с просьбой принять их в подданство и выделить им земли для поселения. И вот в 1778 году Петербург ответил согласием, после чего началось переселение греков. От российского правительства переселенцы получили земли в Приазовье, а также помощь деньгами и различные льготы: например, их на десять лет освободили от налогов и на сто от рекрутской повинности.

Вел греков в этом двухлетнем пути человек, которого сегодня считают святым – митрополит Игнатий Мариупольский. Он был истинным духовным вождем своего народа и не зря сегодня его вспоминают в Донбассе, ведь именно сюда он привел своих соотечественников.

Родился будущий святой в 1715 году на греческом острове Фермия в знатной семье и при рождении получил имя Иаков. Родители постарались дать своему отпрыску самое лучшее образование и отправили его учиться в Венецию. После учебы перед юношей открывались хорошие перспективы, он мог сделать карьеру и приумножить родовые богатства, но он предпочел другой путь – монашеский и принял постриг на святой горе Афон. При этом он получил новое имя – Игнатий под которым он и вошел в историю. В монастыре инок со временем стал священником, а потом и епископом. В 1769 году по решению священноначалия святитель Игнатий отправился в Крым, где стал митрополитом Готфейско-Кафайским. Местом своего пребывания Игнатий выбрал Свято-Успенский монастырь около ханской столицы города Бахчисарая.

С горечью наблюдал он за теми притеснениями, которые татары устроили на полуострове грекам. Мало того, что ханы выжимали большие подати из подвластного народа, так еще и в духовной жизни греков наступил кризис. Под давлением мусульман многие потомки православных родов начинали принимать ислам и переходить на татарский язык. Тех же, кто пытался сопротивляться захватчикам, татары безжалостно истребляли. Так что перед греками, исконным населением Тавриды, стал выбор: или погибнуть или ассимилироваться среди татар, которых они рассматривали как варваров и иноверцев. И святитель принимает решение спасти свой народ от такой печальной судьбы и найти ему новые земли для поселения. Историк Г. Тимошевский так охарактеризовал митрополита Игнатия: «Это был человек энергичный, самостоятельный, властный; политик, хорошо понимавший дела Крыма и России; патриот в самом строгом смысле; он решил, пользуясь общим положением дел, спасти паству не только как христиан, но и как греков, в возрождение и будущность которых он, очевидно, верил, – это была основная идея его жизни».

Единственной независимой православной страной в то время была Россия и митрополит обращается к императрице Екатерине Великой с просьбой о помощи. Царица откликнулась по двум причинам: во-первых, она считала делом государственной важности спасти единоверцев от татарского ига. Во-вторых, она понимала, что массовый исход греков ослабит экономику Крымского ханства, давнего врага Руси. Поэтому она пожаловала грекам земли на побережье Азовского моря и поручила непобедимому Суворову помочь этому исходу.

Сохранились воспоминания сына одного из сподвижников митрополита, его племянника И.А. Гозадинова, о том, как готовилось переселение: «Дядя налагает на него очень трудную миссию: он должен обойти – тайком, конечно, – города и те села Крымского полуострова, в которых жили – разбросанно между татарами – христиане. Таких было семь городов и 25 деревень. Он снабжает племянника воззванием от своего лица к своей духовной пастве, приглашая перейти в подданство России. В этом воззвании он самым наглядным образом объяснял, какое было их тогдашнее положение: постоянная опасность жизни, сомнительность состояния, невозможность открыто исповедовать свою веру. В параллель к этому он указывает на ожидающую их в России благодать: неприкосновенность собственности, полная безопасность жизни и доброго имени, совершеннейшая свобода в отправлении религиозных обрядов – процессий, крестных ходов, благовеста для призыва верующих в церковь. Отец мой, конечно, не мог собирать людей в церквах, чтобы там познакомить их с воззванием их духовного пастыря: это было слишком рискованно. Он собирал их небольшими группами в каких-нибудь уединенных местах, читал им воззвание и от себя уже дополнял и разъяснял, смотря по степени понимания слушателей. Вероятно, красноречие его было убедительным, так как все вручали ему письменные соглашения на переход в подданство России».

Путь на новую родину был нелегким и случалось, что уставшие переселенцы роптали и обвиняли в своих бедах митрополита. Немало оскорблений и даже угроз ему пришлось перенести, но он не унывал, молился и вел свой народ вперед. Наконец греки достигли обещанной земли, и митрополит лично выбрал место для закладки нового города, названного Мариуполем. На новом месте святитель развернул бурную деятельность: закладывал поселения, строил храмы, заботился об удовлетворении различных нужд своего народа. На новое место греки переносили старые названия, так на карте нашей области появились Мариуполь, Урзуф, Константинополь, Ялта, Улаклы, Карань, Мангуш, Ласпи, Сартана и многие другие названия.

В 1786 году после двухнедельной болезни владыка отошел в мир иной и был похоронен в мариупольском соборе святого Харлампия. В 1998 году владыка Игнатий был причислен к лику святых.

Можно задать вопрос, а насколько нужно было это переселение самим грекам? Может можно было принять татарские условия и остаться? Ответ на этот вопрос дали сами греки, массово последовавшие за своим митрополитом.

Разумеется, приняв ислам соплеменники святого Игнатия могли бы стать преуспевающими в земном смысле этого слова людьми. Богатыми, влиятельными, ведь они превосходили татар во всех хозяйственных навыках, были хорошими мастерами и купцами. Однако, приобретя материальное состояние, они вынуждены были бы отказаться от памяти о собственных предках, от веры отцов... А это означало бы полную духовную смерть народа. Именно поэтому греки сделали выбор в пользу переселения в Донбасс.

Сейчас в Донецкой области проживают почти сто тысяч греков - потомков тех, кто пошел за своим митрополитом в донбасские степи.

Иоанн Затворник Святогорский

Подробности

Категория: Донбасс- Русь и Украина

Опубликовано 15.09.2014 09:03

Иоанн Затворник Святогорский

Родился будущий святой в Курске в семье небогатых мещан Крюковых 20 сентября 1796 года. В соответствии со святцами мальчика при крещении нарекли Иоанном. Уже с детства ребенок проявлял интерес к жизни духовной.

Услышав рассказ одного из своих сверстников Семена Мошина о том, что его дед жил в монастыре затворником, Ваня стал просить родителей отдать его обучению грамоте, чтобы самому иметь возможность читать духовную литературу. Но родители посчитали такое желание излишним и отдали ребенка на обучение к мастеру печных изразцов, причем на семь лет и в полное распоряжение мастера. «Обучение» на деле оказалось работой подсобного рабочего. Мастер часто избивал ученика. Однажды он избил Ивана до потери сознания за испорченный изразец ценою в одну (!) копейку.

Поэтому, когда срок обучения истек, Иван Крюков сразу же покинул изразцовую мастерскую и устроился приказчиком к одному скототорговцу, но вскоре тот скончался, завещав свое дело сыну, который оказался человеком, мало пригодным для ведения торговых дел, и предприятие быстро разорилось. Ивану пришлось вернуться к профессии изразцовщика. Он познакомился с подрядчиком, мастером изразцовых печей, имевшим большую мастерскую и бравшему заказы на печи, украшенные затейливой лепной работой. Вскоре Крюков своим трудолюбием и прилежанием приглянулся хозяину, и тот сделал его своим приказчиком и поставил зарплату в 600 рублей в год. Собрав немного средств, Иван Крюков открыл собственное изразцовое производство. Вскоре он купил и два постоялых двора, тем самым войдя в круг наиболее зажиточных курян.

Когда Ивану Крюкову исполнилось 38 лет, его постигло несчастье. Сначала умирает жена, так и не давшая ему наследников. Вскоре после этого умирает и его отец. Это заставляет Крюкова задуматься о вечности и вернуться к своим детским мечтам стать монахом.

Оставив все свое имущество родным сестрам и матери, Иван отправился в Глинскую Богородицкую пустынь, где, прежде чем получить монашеский постриг, пять с половиной лет пробыл послушником, складывая печи в монашеских келиях и работая экономом в трапезной монастыря. 22 июня 1840 года Иван Крюков был пострижен в монахи под именем Иоанникия. Однако через год после этого в Глинской пустыни скончался игумен монастыря Филарет, и на его место пришел игумен Евстратий, который сразу же начал смягчать монастырский устав.

Часть монахов, в том числе и Иоанникий, были недовольны таким ходом дел, поэтому покинули Глинскую пустынь и перешли в недавно возрожденный Успенский Святогорский монастырь (ныне Святогорская лавра).

Придя в новооткрытый монастырь, Иоанникий получил послушание эконома. Один раз, работая на расчистке меловых пещер, инок обнаружил одну из меловый келий, которая сильно ему приглянулась. Именно туда в 1850 году он ушел в затвор и практически не покидал ее. Келья была тесной и низкой, потолок был не выше человеческого роста, свет проникал через узкую скважину, пробуренную в меловой скале. Из имущества были только сосуд для воды, тарелка, пенек вместо стула, лампада и гроб, служивший монаху постелью. Все свое время затворник пребывал в непрестанной молитве. Увидев подобное смирение, местный епископ постриг Иоанникия в высший монашеский сан - схиму - с именем Иоанн.

С середины 1850 годов схимонах Иоанн только раз в неделю покидал свою келью для причастия. К нему массово стали приводить больных, которые по молитвам монаха получали излечение. Многие приходили и за духовными наставлениями. Скончался схимник 11 августа 1867 года, лишь за неделю до смерти по просьбе монастырского игумена покинув свою келью. Похоронили Иоанна у алтаря больничной церкви. Вскоре эта могила стала объектом народного почитания. Тысячи паломников приходили к могиле Иоанна, чтобы помолиться и получить исцеление от физических недугов. 24 августа 1995 года синод Украинской Православной Церкви Московского Патриархата канонизировал Иоанна Затворника Святогорского как местночтимого святого. Ежегодно в этот день совершается многотысячный торжественный крестный ход вокруг обители с мощами святого. Еженедельно по четвергам в Святогорской лавре у мощей святого служится молебен.

Илия Макеевский

Подробности

Категория: Донбасс- Русь и Украина

Опубликовано 15.09.2014 09:03

Илия Макеевский

23 сентября 2012 Свято-Георгиевский собор Макеевки не смог вместить всех пришедших. Люди полностью заполнили всю прихрамовую территорию, и даже за церковной оградой стояло несколько сотен макеевчан. Такое необычное явление объясняется просто: у жителей Донбасса появился новый небесный защитник – святой Илья, чин прославления которого и проходил в соборе. Вообще, монах Илия (Ганжа) еще при жизни многими считался святым, а после его смерти к могиле старца, которая находилась на кладбище в поселке Путь Ильича, паломничества совершали верующие со всего Донбасса. Так что канонизация старца стала праздником для многих.

В богослужении участвовало более полусотни священников, а местному духовенству сослужили одесский митрополит Агафангел, запорожский архиепископ Лука, горловский епископ Митрофан и еще несколько иерархов, приехавших со всей страны. Для удобства пришедших происходящее внутри собора транслировалось на большом экране, вывешенном во дворе. Завершилась служба крестным ходом с мощами нового святого.

Родился Илья Яковлевич Ганжа в 1837 году в Макеевке. Юношей он начал искать бога, отправился по святым местам, а затем принял монашество. Об этом периоде его жизни известно очень мало. Мы знаем лишь, что он был монахом на горе Афон, а в начале ХХ века перебрался в Киево-Печерскую Лавру. После того как большевики закрыли Лавру, девяностолетний схимонах Илия вернулся в родную Макеевку. Собственного жилья у него не было, поэтому старца принимала к себе на постой то одна, то другая верующая семья. Отец Илия много молился и приходивших к нему учил тому же. Бывало, что он на ночную молитву поднимал всех, кто находился в доме. Поскольку Илия не был священником, он не мог совершать евхаристию. Поэтому когда в Макеевке был закрыт последний действующий храм, чтобы монах мог причащаться, к нему приезжали священники из Киева и Москвы.

Монах пользовался большим авторитетом, и к нему с просьбами и за советом обращались многие горожане. Вскоре выяснилось, что монах обладает даром предвидения, а по его молитвы имеют огромную силу. Естественно, что коммунистической власти это не нравилось и в дома, где останавливался старец, наведывались сотрудники НКВД, но каждый раз они не могли его найти.

Во время войны к монаху потянулись родные солдат и офицеров, которых он поддерживал и утешал. Многие призывники перед отправкой на фронт приходили к нему за благословением. Когда фронт подошел к Макеевке и многие хотели бежать, старец не благословлял своих знакомых покидать город. Согласно его житию, он говорил: «Не бойтесь, в Макеевке сильных боёв и разрушений не будет». «Как же не будет, когда немец в город пришёл?» - удивлялись люди. А схимонах отвечал: «Как пришёл - так и уйдёт, тихо, как прошлогодний снег». В очередной раз старец оказался прав, за всю войну в Макеевке практически не было разрушений. Вообще, по словам монаха, в Макеевке не будет ни стихийных бедствий, но голода, ни эпидемий. В военные годы дар прозорливости отца Илии пригодился макеевчанам – он рассказывал, кому какие овощи сажать, чтобы собрать богатый урожай. В результате те, кто обращался к монаху за советом, никогда не голодали. Помимо советов, старец исцелял больных, причем зачастую тех, от кого отказалась официальная медицина. Например, однажды к нему привезли парализованную девочку. Илия предложил родителям оставить ее на месяц пожить с ним. За это время он привел ее к вере, научил молиться, а в один из дней старец Илия ей сказал: «Я такой старенький - и хожу, а ты - такая молодая, а лежишь. Вот лежебока! А ну, вставай!». И, повинуясь голосу старца, девушка встала и пошла. Подобных историй столько, что если все собрать, то получится настоящая книжка.

В иной мир старец отошел 17 апреля 1946 года в возрасте 109 лет, заранее предсказав эту дату.

В мае 2012 года Священный синод Украинской православной церкви, рассмотрев житие схимонаха Илии, постановил канонизировать его. Одновременно на основе фотографий старца был создан его иконописный образ. Вот так у Макеевки появился собственный святой.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. УКРАИНА И РУСЬ

Подробности

Категория: Донбасс- Русь и Украина

Опубликовано 15.09.2014 09:05

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. УКРАИНА И РУСЬ

Мифы современной украинской истории

Увы и ах, но современная украинская история в значительной мере построена на мифах, домыслах и весьма вольных трактовках. Несмотря на то, что многие современные украинские историки были живыми свидетелями того, как разрушилась советская идеологическая система (основанная в значительной мере именно на политической мифологии), многие из них с прежним азартом продолжают воспроизводить на поле украинской истории такие же мифологические конструкции, но уже националистические. Поэтому хотелось бы разобрать некоторые из подобных мифологических построений, чтобы они в дальнейшем не засоряли людям мозги.

Мифы о седой древности

Подробности

Категория: Донбасс- Русь и Украина

Опубликовано 15.09.2014 09:06

Мифы о седой древности.

Относительно периода до создания Киевской Руси многие украинские националистические историки исповедуют теорию «автохтоности» Михаила Грушевского. Суть которой в том, что предки украинцев жили на территории современной Украины еще со времен неолита.

Главная цель этой теории - найти коренные отличия украинцев от русских уже в эпоху первобытно-общинного строя. Основным приёмом в достижении этой цели является стремление «замкнуть» первобытные племена в рамки территорий, на которых впоследствии сформировались восточнославянские народы. Цель теории Грушевского понятна – максимально раздвинуть временные рамки существования украинцев, доказать более древнее происхождение украинского этноса и тем самым приписать ему превосходство над другими восточнославянскими народами. Ничего удивительного в подобных попытках в общем-то нет, так как для национализма всех мастей всегда было характерным стремление доказать «превосходство» своего народа над другими и, в частности, за счет «древности и благородства предков».

Поэтому в современной украинской исторической науке идет такая кипучая работа, направленная на поиск древних племен, явившихся основой образования будущих украинского и других восточнославянских, да и вообще славянских народов. Для русских, например, такой основой были якобы угро-финские племена, а вот для украинцев — племена трипольской археологической культуры. Дальше схематично автохтоная теория выглядит так: трипольцев впоследствии ассимилировали племена с культурой шнуровой керамики, потом «шнуровиков» ассимилировали представители чернолесско – белогрудовской археологической культуры. Потом «эстафета» переходит к неврам - одному из племен Гедодотовой Скифии. Дальнейшее развитие «очень древних украинцев» якобы прослеживается в антской культуре «полей погребения» римской эпохи вплоть до «княжеских времен» (т. е. времен Киевской Руси).

Но тут возникает принципиальный вопрос - а можно ли, как это делают украинские исторические мифотворцы, полностью отождествлять археологическую культуру и этническую общность и объявлять первобытную общность прямым предком современного народа? Археологические материалы представляют собой важнейший источник реконструкции истории первобытного общества. Однако дать полное и достаточно четкое представление об этнической принадлежности носителей той или иной археологической культуры они могут далеко не всегда.

Дело в том, что этническая принадлежность той или иной группы людей может определяться по совокупности свойств - общему происхождению, общей материальной и духовной культуре, одинаковым традициям, обычаям и обрядам, хозяйственным связям. Археология же может дать представление лишь о материальной культуре и о принадлежности древнейшего населения к определенному хозяйственно-культурному типу. Что касается таких важнейших этнических свойств, как язык, духовная и традиционно-бытовая культура, то здесь возможности археологии ограничены, так как археологические источники не всегда могут продемонстрировать этническую специфику древнего населения по этим свойствам.

Например, народы с одинаковой материальной культурой могут говорить на разных языках. Таким же ненадежным этническим определителем является и принадлежность того или иного племени либо народа к хозяйственно-культурному типу. Хотя хозяйственно-культурные типы складываются относительно самостоятельно у разных народов, но в силу примерно одинакового социально-экономического уровня развития этих народов и сходных природных условий они оказываются однотипными. Поэтому принадлежность отдельных групп к одному и тому же хозяйственно-культурному типу на разных (отдаленных) территориях не дает еще оснований для выводов об их этнической общности, тем более об этнической близости первобытных племен и современных народов, разделенных тысячелетиями, в течение которых людям не раз приходилось менять места своего обитания.

Отождествление современного украинского народа с трипольскими племенами неправомочно не только из-за отсутствия у тех и других одинаковых этнических свойств. Дело в том, что последние вообще не могли составить сколько-нибудь стабильной этнической общности из-за низкого уровня консолидации и обособленности друг от друга.

Несостоятельность исторических фальсификаций проблемы происхождения восточнославянских народов станет очевидной, если сопоставить их с научными данными, освещающими проблему формирования славян. Начальный период истории славян относится, как считают ученые, ко второй половине II — началу I тысячелетия до н. э., т. е. к рубежу бронзового и раннего железного веков. Территорией формирования славян предположительно является часть территории Центральной и Восточной Европы между Днепром и Вислой. Ее северной границей было Левобережье Припяти, а южной — рубеж Лесостепи и Степи.

Как видим, нет ни одной археологической культуры первобытности, эволюцию которой можно было бы проследить непрерывно в рамках этой территории. Среди зафиксированных здесь культур древнейшими, связываемыми учеными со славянством являются чернолесская и сменившая ее зарубинецкая. Однако памятники, оставленные этими культурами, свидетельствуют об отсутствии между их носителями отличий, которые уже в то время подтверждали бы появление племен «украинских, русских и белорусских», тем более, что нет данных о появлении сколько-нибудь устойчивых племенных объединений того времени.

Начиная с рубежа нашей эры, славяне постепенно расширяли свою территорию, втягивая в процесс славянского этногенеза соседние племена. Это продвижение было вызвано причинами как внутреннего порядка (поиск новых земель в связи с развитием производительных сил и ростом народонаселения), так и внешнего (постоянное давление со стороны кочевых племен). Славяне продвинулись вначале к Дунаю, а затем под давлением болгар, аваров, угров и других кочевников из Подунавья к северу, востоку и северо-востоку. В условиях постоянных межплеменных контактов, вызванных перемещением и отсутствием в связи с этим стабильной территории обитания, ни о каких обособленных племенных группировках не могло быть и речи.

В VI—VIII вв. на территории Восточной Европы насчитывалось 14 крупных межплеменных союзов, каждый из которых объединял от 6 до 10 племен. Каждое племя представляло собой общность довольно стабильную в этническом отношении, но межплеменные союзы не являлись сколько-нибудь устойчивыми объединениями: непрерывно менялся их состав, изменялась территория обитания. Только со временем союзы становились более прочными, обретая черты образований государственного типа. В конечном итоге эти союзы, получившие в исторической литературе название «летописных племен», превратились в феодальные княжества, объединившиеся затем в Древнерусском государстве. Как бы ни различались между собой отдельные племена, их союзы и, наконец, княжества - у всех у них были общий язык, общие обычаи и верования и, главное - одинаковый уровень социально-экономического развития. А это означает, что между ними исключались отношения господства и подчинения в общепринятом значении этого слова.

Между тем, исторические украинские мифотворцы, абсолютизируя незначительные локальные различия между отдельными племенами, вполне естественные и закономерные на том уровне развития этнических общностей, отождествляют эти различия с характерными чертами и особенностями, присущими впоследствии трем восточнославянским народам. Иными словами, по логике этих авторов, уже в IX веке были «племена украинские, русские и белорусские». Кого же мифотворцы считают «украинскими племенами»? Чаще всего речь идет о семи племенах: полянах, древлянах, хорватах, уличах, дулебах, сиверянах и тиверцах. Им противопоставляются «русские племена» вятичей, радимичей, словен и «белорусские» — дреговичей и кривичей.

Семь перечисленных племен современные фальсификаторы отождествляют с антами, но в отличие от античных авторов, считавших ими все восточнославянские племена, они упрямо называют их предком «единственно и исключительно украинских племен». И вот эти, мол, племена, консолидовавшись в «единый украинский народ» или даже в «нацию», и создали государство Киевскую Русь.

Нагромождая одно на другое мифические различия украинцев и русских, мифотворцы заключают, что отношения между двумя народами были полны взаимной вражды и борьбы. Сначала якобы побеждали киевские князья, завоевав владимиро-суздальские земли, но затем последовали ответные вторжения в Киев в 1149 и 1155 гг. Юрия Долгорукого, а в 1169г.— его сына Андрея Боголюбского. Говоря о пребывании Юрия Долгорукого в 1155-1157 годах в Киеве, националистические авторы рассматривают его как исторически поворотный пункт, открывший эру русского суздальско-владимирского превосходства над украинским югом, которая характеризовалась выраженными национальными различиями и национальным анта-гонизмом. Правда, поход был осуществлен Боголюбским в союзе с галицким князем Владимирко. Подобные походы осуществлял и черниговский Всеволод Ольгович, и волынский Роман Мстиславич. Не менее разорительным для Киева был и поход 1202 года галицко-волынского князя Романа Мстиславича, по мнению украинских исторических фальсификаторов, «украинского» князя. Однако этот поход в украинской истории упоминается скороговоркой и как «вспышка межкняжеской войны». Иначе говоря, поход владимиро-суздальского князя на Киев был и по причинам, и по последствиям обычным для периода феодальной раздробленности и феодальных междоусобиц.

Ведь образ Киева как символа территориальной целостности всего Древнерусского государства продолжал существовать вплоть до разрушительного нашествия 1240 г., и князья, ведя междоусобные войны, преследовали цель не обособления, а обладания Киевом как центром всей Руси, чтобы стать над ней общегосударственным сюзереном.

По утверждениям современных украинских исторических мифотворцев, кроме христианства, северные и южные земли Руси ничего в культурном отношении не связывало. Если бы это было так, то после падения Древнерусского государства каждый из восточнославянских народов только в религии мог находить элементы, близкие другим славянским народам Восточной Европы. Однако, как установлено наукой, в языке, устном народном творчестве, в быту, обычаях и обрядах восточных славян есть множество близких элементов, уходящих корнями в дохристианский период, выживших вопреки всевозможным внешним влияниям, в том числе религиозным, и свидетельствующих о культурном и этническом единстве восточных славян еще в догосударственный период.

Наличие нескольких политических центров Руси того периода не уничтожило чувства общенародного единства. В летописных и литературных произведениях того времени широко отражены сознание общего происхождения и исторической судьбы, единство языка, веры, наличие прочных экономических связей. Единой оставалась и культура Руси, локальные отличия которой были в значительной мере поверхностными.

После поражения русских дружин на Калке в 1223 г. из Киевской земли, и до того терзаемой сменявшими друг друга торками, печенегами, половцами, действительно, начался отход населения в более безопасные места. Но, разумеется, этот отход не мог быть ни поголовным, ни, тем более, «этнически избирательным». На это решались преимущественно те, кому позволяло состояние, у кого было, что терять в случае вражеского вторжения, и двигались они произвольно, по собственному выбору: и на запад, и на север, и на северо-восток.

Наследие Киева переняло Владимиро-Суздальское княжество благодаря эффективности своей боевой силы, ведомой такими выдающимися личностями, как Андрей Боголюбский, Всеволод Юрьевич, Иван Всеволодович, и географическому положению, более безопасному и удаленному от кочевников. Именно владимиро-суздальский сравнительно богатый район, производивший лен и зерно, стал сердцем будущей России, и его князья продолжали традиции, начало которым было положено великими князьями Киева.

Показательным, в частности, было то, что митрополия православной церкви перенесла в 1299 г. свою кафедру не в какое-либо иное место, а во Владимир на Клязьме, а в 1325 г.— в Москву, сохранив за своими митрополитами на более чем два столетия титул «митрополитов киевских и всея Руси». Еще в 1347 г. патриарший собор в Константинополе постановил, что и впредь все епископаты Руси будут подчиняться единому киевскому митрополиту, кафедра которого находилась в Москве. Правда, в 1371 г. Константинопольские патриархи поддались требованиям польского короля и вопреки своему предыдущему решению признали галицкого митрополита. Но это не может затушевать того факта, что вплоть до конца 1448 г. православная церковь во всех землях, составлявших в свое время Киевскую Русь, была в ведении находившегося в Москве главы с титулом «митрополита киевского и всея Руси». Весьма красноречивая иллюстрация, если учесть, что церковь и политическая власть в те времена были двумя сторонами одной и той же медали, при этом церковь имела более глубокое и устойчивое влияние, чем светская власть.

Мифы о воссоединении Малой и Великой Руси

Подробности

Категория: Донбасс- Русь и Украина

Опубликовано 15.09.2014 09:07

Мифы о воссоединении Малой и Великой Руси

Фактически единственное, в чем сходятся и националистические ук-раинские историки, и их идейные оппоненты, так это в том, что Переяславская Рада стала важным и определяющим явлением в истории Южной Руси. Только вот отношение к ней прямо противоположное. Для украинских националистов это начало 350-летнего иностранного ярма, а для более объективных историков воссоединение Северной и Южной Руси - это прогрессивный шаг, давший толчок к развитию обоих регионов бывшего Древнерусского государства.

Но давайте подробнее рассмотрим, что именно произошло в Переяславе в 1654-м году и какие мифы пытаются внушить украинские националистические историки.

После татаро-монгольского нашествия Древней Руси не было суждено развиваться по пути, предопределенному ей всей предшествовавшей историей. Особенно тяжелой оказалась участь юго-западной Руси. На ее территорию пришелся главный удар кочевников с востока. Соседи с запада, для которых Русь послужила щитом от нашествия орд Батыя, оккупировали часть русских территорий. Причем, если со временем с золотоордынским игом было покончено, то господство западных завоевателей на Руси усиливалось. Большая часть территорий, входящих в современную Украину, сначала находилась в составе Великого княжества Литовского, а после Люблинской унии 1569 года всецело попала под власть поляков.

И здесь возникает первый миф, который можно сформулировать так: не иностранная оккупация породила те диалектные и культурные отличия русских (великороссов) и украинцев (малороссов), а уже существующие нации сознательно подпали под власть тех или иных государств потому, что каждая из них представляла особый, уже сложившийся организм, имевший свою собственную геополитическую ориентацию. Отсюда уже делается и вывод об отсутствии у русских (великороссов) и украинцев (малороссов) взаимного тяготения к единству у двух частей русского народа.

Для того, чтобы развеять этот миф, достаточно вспомнить, например, попытку Михаила Олельковича, Ивана Гольшанского и Федора Вельского организовать свержение короля Казимира (1481), а также восстание в 1508 году под руководством Михаила Глинского. Эти и им подобные акции предпринимались при поддержке Русского государства и преследовали цели воссоединения с ним земель бывшей Киевской Руси. Показательно, что всякий раз терпя неудачу, их участники находили убежище в России, а организаторы удостаивались «государевой службы».

В 1593 году к русскому правительству с просьбой о воссоединении обратился руководитель крупнейшего крестьянско-казацкого восстания Криштоф Косинский. Он, по словам современников, «присягнул... великому князю московскому со всем своим войском». Царь Федор Иванович предоставил повстанцам помощь оружием, порохом, съестными припасами. На территорию Русского государства намеревался также перейти руководитель другого крестьянско-казацкого восстания 1594—1596 гг. на Украине Северин Наливайко. Преследуемые польскими войсками, казачьи отряды неоднократно укрывались в пограничных районах России.

Кроме этого, необходимо вспомнить о такой форме связей между двумя ветвями одной нации, как переселение и прием беженцев. А ведь они в конце XVI—начале XVII веков приобрели действительно гигантские размеры. Тысячи малороссийских крестьян, рядовых казаков, жителей городов оставляли родные места и бежали на территорию соседнего Русского государства. Местная великорусская администрация благосклонно относилась к беглецам: занималась их устройством и предоставляла различные льготы.

Многие украинские националистические историки не менее активно распространяют миф о том, что на момент воссоединения двух частей Руси малороссийское наречие настолько сильно отошло от русского языка, что жители двух частей Руси друг друга не понимали. В пользу этого аргумента приводятся примеры того, что в Москве послы Хмельницкого вели переговоры в присутствии переводчика. Правда, все забывают, что наличие «толмача» при переговорах с любыми неподданными русского царя являлось нормой русского дипломатического протокола, и это нельзя истолковывать как «свидетельство» того, что, дескать, малороссы плохо знали русский язык.

Против этого мифа свидетельствуют и многочисленные факты относительно того, что довольно часто и сам Хмельницкий, и его приближенные, если этого требовали обстоятельства, самостоятельно знакомились с царскими грамотами и напрямую общались с его посланниками. Например, в статейном списке русского посла Унковского (1649) указывается, что во время переговоров Хмельницкий «государеву грамоту роспечатал и чол сам стоя». Информацию аналогичного характера содержит также статейный список посольства Матвеева и Фомина (1653). В нем подчеркивалось: «И гетман Богдан Хмельницкий принял государеву грамоту чесно и учтиво, а приняв гетман государеву грамоту, в печать любезно целовал, и государеву грамоту роспечатал, и чол ее сам».

Игнорируются мифотворцами и свидетельства о том, что во время переговоров, которые требовали особой секретности, Хмельницкий и его ближайшие соратники часто уединялись с русскими послами в специально отведенном для этой цели помещении. И в течение нескольких часов обе стороны с глазу на глаз обменивались мнениями о состоянии русско-украинских отношений. Об этом, например, сообщал царю Суханов, сопровождавший в 1649—1650 гг. иерусалимского патриарха Паисия. Так что, как говорится, комментарии излишни.

Еще один миф, связанный с Переяславской Радой, звучит так - простые малороссы не хотели союза с Россией, к которому стремилась только казачья верхушка. Хотелось бы при этом напомнить, что на Переяславской раде 8 (18) января 1654 года, кроме казачьей старшины и гетмана, непосредственное участие приняли рядовое казачество всех полков, малороссийская шляхта, представители сельских и городских общин, жители Переяслава и Киева, крестьяне окрестных сел. Более того, после Переяславской Рады присягу верности ее решению приняла вся Малороссия. Вот что написано в летописи Самовидца: «И зараз по усех полках розослали столников с приданиям ко заков жеби так казаки, як теж войти, со всем посполством, присягу виконали на вечное подданство его царскому величеству. Що по усей Украине увесь народ з охотою тое учинил». О том же свидетельствует и летописец Григорий Грабянка: «Во всей Украине всякая душа з охотою учинили и бысть радость великая во всем народе».

Следующий националистический миф о Переяславской Раде состоит в том, что дескать договор подписывали два самостоятельных государства. С одной стороны, никто не сомневается, что на тот момент Россия являлась всеми признанным субъектом мировой политики, чего совсем нельзя сказать о Войске Запорожском, чья подконтрольная территория всеми, кроме России, рассматривалась просто как мятежная часть Польши. Естественно, что в ходе воссоединительной войны малороссийского народа 1648-1654 годов вместо ликвидированного административного аппарата магнатской Польши в Малороссии не могло не появиться собственное самоуправление. Однако это самоуправление было производным результатом войны, а не ее самостоятельной целью, т.е. всего лишь инструментом для достижения главного - освобождения Малороссии от польской оккупации и воссоединения ее с Россией. Возникнув из непосредственных потребностей войны, малороссийское самоуправление так и не вышло за пределы полково-сотенного устройства и некоторых вспомогательных институций. Так что считать это сформированной государственностью было бы большим преувеличением.

Также мифом является и утверждение, что целью воссоединительной войны было создание некоего самостоятельного «незалежного» государства на землях Малороссии. Безусловно, Богдан Хмельницкий был человеком амбициозным, но в его планы никогда не входило создание самостоятельного государства, поскольку он прекрасно понимал, что его легитимность в глазах малороссийского народа держится исключительно на его стремлении воссоединить земли Руси. Правда, в воссоединенной Руси он видел себя руководителем максимально автономной территории с возможностью династически передавать власть своим потомкам. Подтверждением этого является тот факт, что Богдан Хмельницкий в июне 1648 года, выполняя решения Корсунской рады, обратился к русскому царю с письмом, содержащим просьбу о воссоединении Малороссии с Россией. Отношения обеих сторон стали более разносторонними, углубились и окрепли в последующий период. Начиная с 1649 года, осуществлялся интенсивный обмен между посольствами, которые вели переговоры о воссоединении, вырабатывали совместную платформу действий на международной арене.

Русское государство в течение всей войны оказывало существенную экономическую и военную помощь восставшему малороссийскому народу. Выполняя договорные условия, оно направляло повстанцам хлеб, оружие, военное снаряжение. В условиях не прекращавшейся агрессии со стороны Польши помощь имела огромное значение и способствовала победе малороссов над иноземными поработителями. Важно подчеркнуть, что огромную роль в этом отношении играла поддержка России на международной арене. Неоднократные дипломатические демарши, предпринимавшиеся русскими представителями в Польше, оказывали сдерживающее влияние на военные и политические действия последней.

Пророссийской ориентации Хмельницкий был предан и после Переяслава. Буквально в последние недели жизни гетман очень остро реагировал на попытки Ивана Выговского и его приспешников подготовить почву к разрыву с Россией. Характерно, что, наставляя на гетманство своего младшего сына Юрия, он посчитал нужным получить благословение Московского Патриарха Никона, а не Константинопольского патриарха, в чьей юрисдикции находился.

Кроме того, сейчас много инсинуаций возникает относительно того, что Хмельницкий в 1656 году примкнул к возглавляемой Швецией анти-польской коалиции в составе Пруссии, Трансильвании, Молдавии и Валахии, заключив со шведским королем соответствующий договор. Из этого факта делаются выводы, будто, во-первых, Хмельницкий поставил себя также в зависимость от шведского короля, и, во-вторых, проявил независимость от России, которая находилась в состоянии войны со Швецией. В действительности, Хмельницкий входил в отношения со Швецией с ведома и согласия России, желавшей примирения с этой страной.

Совсем умалчивается и другая важнейшая деталь двухсторонних взаимоотношений - активное участие великороссов в воссоединительной войне 1648-1654 гг. Например, в «Реестре всего Войска Запорожского», составленном после Зборовского соглашения 1649 года, зафиксированы сотни казаков - выходцев из России. Естественно, что этот документ далеко не полно отражает реальное положение, ибо в «Реестр» вносились только лица, многие годы принадлежавшие к казацкому сословию.

Еще одним мифом современной украинской националистической истории является то, что малороссам в Польше до 1648 года жилось лучше, чем в России после 1654 года. Например, утверждают, что на польских этнических землях крепостничество существовало в классических формах. В Малороссии же, дескать, крестьянин не лишался личной свободы, и у него оставалось право выбора форм и размеров феодальных повинностей. Если при этом и встречались случаи экономического принуждения, то они не были возведены в закон. Да, действительно, размеры барщины и других феодальных повинностей в Речи Посполитой законом не регулировались. Правда, безудержное наступление польских панов на малороссийских крестьян привело к тому, что накануне освободительной войны отработочная рента в отдельных районах Малороссии достигала уже 5-6 дней в неделю. Кроме того, крестьянин вынужден был в пользу своего господина выполнять многочисленные повинности и нести бремя дополнительных налогов. Кроме этого, процесс закрепощения крестьян в Польше все же имел место. Согласно третьему Литовскому статуту 1588 года, действия которого распространялись и на Малороссию, крестьяне фактически лишались права перехода от одного владельца к другому, то есть было узаконено существование крепостного права. Все стороны жизни крестьянина регулировались исключительно его помещиком. Издевательства, насилие, избиения, нередко приводившие к смерти - типичные картины тогдашней жизни малороссов. Французский инженер Боплан, находившийся в Малороссии в те годы, засвидетельствовал, что местные крестьяне, кроме барщины и налогов натурой, «выполняют тысячи других изнурительных и несправедливых требований. Помещики, отбирая имущество у крестьян, владеют по собственному усмотрению и их жизнью».

Зло польской оккупации Малороссии заключалось не только в том, что оно было феодальным (для XVI— XVII вв. это вполне естественно), но и в том, что оно являлось типично колониальным. Колониальное господство предполагает, как известно, не только эксплуатацию. Последняя является обратной стороной языковой, расовой, религиозной и иной дискриминации. Для ее оправдания господствующие круги ссылаются на свое превосходство над порабощенным народом, «быдлом». В ином положении малороссийские земли оказались в составе объединённого русского государства. Во-первых, на Левобережье и Слобожанщине резко возросло число представителей местного господствующего класса. Хотя в гонке за прибылями они и усиливали эксплуатацию малороссийских крестьян, однако господствующий класс был привязан к Украине. Во-вторых, политика России не являлась дискриминационной по отношению к малороссам, да и не могла такой быть даже при желании тех, кто ее осуществлял. Для дискриминации не было повода ни в плане исторического происхождения, ни в плане религии, культуры и даже языка, поскольку литературный русский язык являлся результатом сотворчества двух ветвей единого русского народа.

Гетман-предатель Иван Мазепа

Подробности

Категория: Донбасс- Русь и Украина

Опубликовано 15.09.2014 09:07

Гетман-предатель Иван Мазепа

Воссоединение Украины с Россией в 1654-м году послужило импульсом для дальнейшего экономического, политического и культурного развития украинского народа. Левобережная Украина постепенно превращалась в один из наиболее развитых в экономическом и культурном отношении регионов Общерусского государства. На протяжении значительного отрезка времени (до начала 80-х годов XVIII века) Левобережная Украина сохраняла особенности политического и административно-территориального устройства: старшинская администрация, деление территории на полки и сотни, местные казачьи формирования. В результате воссоединения Малороссии с Россией на Левобережье были временно ослаблены феодально-крепостнические отношения, и юридическое закрепощение крестьян здесь стало возможным лишь в 1783 году.

Именно в этот период на небосклоне малороссийской политики восходит звезда коварного, жестокого, но самое главное - до безумия жадного Ивана Мазепы. Чью внешнюю и внутреннею политику, вопреки исторической действительности, фальсификаторы продолжают изображать как борьбу «за лучшую судьбу Украины». Хотя Мазепа был одним из крупнейших помещиков не только Малороссии, но и всей России. В 9 полках (кроме Миргородского) Левобережья Мазепа к концу своего гетманства имел в частной собственности 19 654 крестьянских двора, помимо этого, на территории Великороссии в Крупецкой волости за ним числилось 7 сел, 2 деревни, 12 мельниц; в Путивльском и Рыльском уездах -19 сел, 5 хуторов, 2 мельницы. Во всех этих населенных пунктах Ивану Мазепе принадлежало 11 тыс. крепостных только мужского пола.

Гетман удерживал свою власть только военной силой. По свидетельству современника, русского священника, пребывавшего в это время в Малороссии, Ивана Лукьянова, без вооруженной охраны Мазепа не мог и шага ступить. Известно, что в период гетманства Мазепы в Москву неоднократно присылались ходатайства украинской старшины об увеличении количества стрельцов, которые находились при гетмане. Непрерывно увеличивалось количество и наемного казацкого войска - сердюцких и компанейских полков.

О том, что Иван Мазепа не пользовался особой поддержкой в среде украинского народа, свидетельствует то, как именно народ вел себя с союзниками гетмана – шведами. Казаки, крестьяне и мещане Левобережной Украины повсюду проявляли свою верность Российскому государству. Например, во время шведского похода на Украину жители городов и местечек, расположенных на землях Стародубского, Черниговского, Прилуцкого, Миргородского, Лубенского и других полков, слали к русскому правительству челобитные, в которых заявляли о своей решимости драться «противо неприятелей наших... за милую Малороссийского всего краю нашего отчизну».

Многочисленные свидетельства разнообразных источников: русских государственных документов, военных донесений, дипломатической переписки, шведских документов, свидетельств современников - рисуют картину повсеместной партизанской борьбы малороссийских крестьян против шведских войск. В большинстве случаев при приближении захватчиков крестьяне бросали свои деревни и с имуществом и скотом прятались в лесах, организовывали отряды и нападали на неприятеля.

В письмах адъютанта Петра I Бартена, написанных 12 октября 1708 года, говорится: «крестьяне по лесах собрася компанями ходят, и шведов зело много бьют и в лесах дороги зарубают», «черкассы шведов по лесах зело много бьют». Кроме этого, крестьяне доставляли русскому командованию важные разведывательные данные о расположении шведских войск и их численности. Так что, как писал историк XVIII века Ригельман, шведский король, который при помощи Мазепы рассчитывал на поддержку украинского народа, «не находил нигде, чего надеялся, кроме сожженных и опустошенных деревень».

Известны случаи, когда крестьяне умышленно указывали шведским оккупантам неправильное направление к тому или иному населенному пункту. Например, отряд генерала Лагеркрона, направлявшийся к городу Стародубу, чтобы овладеть им, так долго искал его, что в конечном итоге не смог осуществить свой замысел, ибо в город уже вступили русские войска. Тот же Лагеркрон доносил своему королю, что по дороге он постоянно подвергался нападениям крестьянских отрядов, достигавших численности 100 человек.

Русское командование обращалось с воззваниями к населению городов и сел, призывая его в борьбе с врагом «всякую шкоду приключать и загонами и по лесам и перевалам их людей побивать...». В ответ на эти призывы крестьянские отряды наносили весьма ощутимые удары агрессорам. Например, в ноябре 1708 году народные мстители разгромили шведский отряд в районе городка Десна. Сообщая об этом Петру I, Александр Меньшиков, в частности, писал: «Мужики малороссийские где могут войском действуют и в некотором при Десне местечке в то же время с полтораста шведов часть порубили, а часть в полон взяли».

Известия об активной партизанской борьбе малороссийского народа нередко содержались и в дипломатической почте. «Беспрерывно беспокоемые сильными партизанскими отрядами шведы вынуждены постоянно переходить с места на место»,— писал, например, в Лондон английский посол в России Витворт.

Очень неохотно вспоминают украинские националистические историки и тот факт, что за изменником-гетманом пошла лишь незначительная часть старшины и казаков. Когда все же приходится об этом говорить, они тут же спешат «объяснить», что Мазепа, мол, не сумел психологически подготовить украинское население к своей шведской ориентации и что не его вина, что дальнейшее развитие событий исковеркало его мастерские планы.

Интересно в этом отношении свидетельство Витворта, который в от-чете своему правительству от 22 декабря 1708 года (2 января 1709 года) писал: «...казаки, которые перешли с Мазепой, ежедневно возвращаются назад, как это сделал полковник (имеется ввиду Данило Апостол ) на предыдущей неделе вернувшись с 500 конниками, которые служили для гетмана личной охраной, так что возле него остался только один полк с не более чем 300 казаками, которые только ждут повода, чтобы удрать. Говорят, что шведы, увидев это, держат Мазепу и его единомышленников под строгим надзором и даже поставили стражу в спальне гетмана».

Все это четко показывает, что в начале восемнадцатого века украинский народ «любил» своего гетмана ничуть не больше, чем современные украинцы любят кого-нибудь из отечественных олигархов. Вне зависимости от того, какими бы политическими лозунгами они бы не прикрывались.

Последний гетман: Кирилл Разумовский

Подробности

Категория: Донбасс- Русь и Украина

Опубликовано 15.09.2014 09:08

Последний гетман: Кирилл Разумовский

Восстановление гетманства в середине XVIII века украинские нацио-налистические историки изображают в неких любовно-романтических тонах и представляют это исключительно как результат влияния на императрицу Елизавету ее фаворита Алексея Разумовского. Подчеркивая этим самым, что и в душе простого малороссийского свинопаса жила идея хоть как-нибудь обособить Малую Русь от Великой.

Хотя на самом деле царское правительство пошло на удовлетворение политических требований казацкой старшины в связи с усложнением на то время международного положения русского государства (на западе назревала война с Пруссией, на юге - с Турцией). Старшина же, в свою очередь, рассчитывала таким образом упрочить свое привилегированное положение и еще больше закрепостить малороссийских крестьян. Царский указ «О бытии в Малороссии гетману по прежним правам и обыкновениям» был издан в мае 1747 года. Однако, делая этот в значительной мере вынужденный шаг, русское правительство, конечно, вовсе не собиралось отступать от своей централизаторской политики в Малороссии. По замыслу царского правительства, гетманом должен был стать человек, который содействовал бы постепенной ликвидации специфических форм административного и военного устройства на Левобережной Украине. Выбор пал на Кирилла Разумовского – младшего брата фаворита императрицы, которого старшина по указанию русского правительства и «избрала» гетманом в Глухове в марте 1750 года. В июне того же года правительство утвердило его «избрание», а в октябре под власть гетмана была передана Запорожская Сечь.

С восстановлением гетманства несколько изменилась структура центральных органов управления Левобережной Украины. Было ликвидировано «Правление гетманского уряду», фактически перестал действовать общевойсковой казачий совет, компетенция которого при Кирилле Разумовском окончательно перешла к совету старшин. В него входили, прежде всего, члены Генеральной войсковой канцелярии и Генерального войскового суда. Решающую роль там играла, таким образом, верхушка административного аппарата - генеральная старшина, состоявшая из самых богатых и влиятельных представителей малороссийских старшинских семей. На совет обычно вызывались полковники, другие представители полковой, а также сотенной администрации. В компетенцию совета старшин входили такие вопросы, как избрание на высшие административные должности, рассмотрение решений Генеральной войсковой канцелярии, важнейшие дела административного, финансового и судебного характера, рассмотрение апелляций на решения Генерального суда и Генеральной войсковой канцелярии. И по своему составу, и по выполняемым функциям совет старшин был органом исключительно местной, украинской феодальной знати. Однако украинскими националистическими историками этот совет изображается как «исключительно великорусский».

Националистические историки обходят молчанием и такие факты, как, скажем, щедрость, которой одарило царское правительство последнего гетмана. По данным «Табели» (1754) о владениях левобережных гетманов, Кирилл Разумовский владел 9628 дворами и бездворными хатами. Прибыли Разумовского от предприятий, размещенных на территории его владений, превышали 100 тыс. руб. в год. Его глуховская резиденция была, по словам Васильчикова, исследовавшего род Разумовских, «миниатюрной копией со двора петербургского». Только на содержание обслуживающего персонала гетманского дворца в Батурине ежегодно тратилось свыше 60 тысяч рублей.

И после ликвидации гетманства Кирилл Разумовский остался крупным земельным магнатом. На Левобережной Украине он имел восемь волостей «с принадлежащими к ним селами, деревнями и хуторами». По ревизии 1782 года, в семи уездах Новгород-Северской губернии бывший гетман имел 74 177 крепостных крестьян и в великорусских губерниях свыше 45 тыс. человек. Вопреки исторической действительности, современные украинские националистические историки всячески замалчивают, что украинские гетманы были, прежде всего, крупными феодалами, наживавшими богатство на нещадной эксплуатации своих же земляков.

Как известно, царским указом от 16 (27) сентября 1781 года на Левобережной Украине вместо полково-сотенного административно-территориального устройства вводилось (как и во всей Российской империи) деление на наместничества. В частности, были созданы Киевское, Черниговское и Новгород-Северское наместничества. Таким образом, закончилась эпоха «малороссийских гетманов», в большинстве своем людей, ставивших личную выгоду куда выше выгоды общественной и явно не достойных идеализации и романтизации.

Миф о разгоне Запорожской Сечи

Подробности

Категория: Донбасс- Русь и Украина

Опубликовано 15.09.2014 09:09

Миф о разгоне Запорожской Сечи

Редко какое событие в украинской истории преподносится с таким пафосом, как роспуск Екатериной II Новой Запорожской Сечи в 1775 году. Пафос – как раз в «биологической ненависти» русского правительства к украинцам. Мол, взяли «клятые москали» и разрушили главный оплот украинства того времени. После чего украинцам осталось только горько вздыхать и сочинять грустные думы…

Начнём с того, что Сечь вряд ли можно назвать «украинской» организацией: в основу её формирования был положен как раз принцип космополитизма. Для того, чтобы стать казаком, нужно было быть только мужчиной и православным. При этом православие могло быть не совсем искренним. Национальность не играла никакой роли. Зачастую атаманами и полковниками на Сечи становились далеко не малороссы. Также не надо забывать и отношение казаков к крестьянам, а именно они составляли подавляющую часть населения тогдашней Малороссии. Для казаков селяне были свинопасами и гречкосеями, проводящим свою жизнь возле женской юбки. Бывали случаи, когда казаки вместе с татарами совершали набеги на Малороссию, жертвами которых, как правило, становились те же крестьяне. Неудивительно, что Александр Ригельман в своём «Летописном повествовании о Малой России» очень сильно разделял «сечевских козаков» и «малороссийский народ». Потому считать, что на момент разгона Новой Сечи она что-то особенное означала для малороссийских крестьян и была носителем неких национальных устоев, было бы явной натяжкой.

К тому же многие украинские историки сильно лукавят, называя «национальные» причины разгона Сечи. Ну не это было причиной. Украинцы на тот момент в России назывались малороссами (себя же сами называли русскими, руськими, реже русинами) и входили в состав, как тогда говорили, «природных русских» (украинцы, русские, белорусы). Собственно украинской идеология на тот момент отсутствовала напрочь, и какие национальные права ущемлялись с разгоном Сечи, понять трудно.

И вот теперь можно без идеологической зашоренности взглянуть на события 1775 года.

Начнём с причин разгона Сечи. Первой и, безусловно, основной причиной разгона было восстание Пугачёва, поставившее Российское государство на грань развала. В 1773-1774 годах запорожцы толпами шли к самозваному «царю Петру III». Когда проводивший дознание по делу Пугачёва граф Никита Панин доложил Екатерине II, что самозванец намеревался из заволжских степей идти на Сечь, чтобы подымать казаков, императрица решила, что с приднепровской вольницей надо что-то делать, пока какой-нибудь новый самозванец не взбунтовал запорожцев.

Второй причиной было заключение Кучук-Кайнарджийского мира 1774 года с турками, после которого крымский хан принял российское подданство и надобность в казачьей защите южной границы от татарских набегов отпадала.

Третьей причиной было само поведение казаков и их старшины. Земли Войска Запорожского были чрезвычайно обширны и плодородны, и не освоив их нельзя было заселить приазовские и причерноморские степи. Поэтому на запорожских землях стали селить сербских колонистов, что вызвало гнев казаков: многих колонистов просто убили, других обкладывали данью. Что, безусловно, не радовало русское правительство.

Кроме того, старшина обнаглела в край: воровство казенных денег, высылаемых на содержание войска, становилось систематическим. Это приводило к восстаниям сечевой бедноты. Кошевой атаман Пётр Калнышевский два раза вынужден был бежать из Сечи и подавлять восстания с помощью регулярных войск. Одного из зачинщиков восстания Калнышевский лично запорол насмерть. Старшина жирела, боеспособность казаков падала. А тут ещё кошевой атаман вступил в тайные переговоры с турецким султаном, о чём не замедлил сообщить в Петербург полковой старшина Савицкий.

Ясно, что всё это в конце концов переполнило чашу терпения русского правительства.

Кстати, приказ о ликвидации Новой Сечи отдал... запорожский казак Грыцько Нечёса, более известный как светлейший князь Григорий Потёмкин-Таврический (незадолго до этого запорожцы приняли фаворита царицы в свои ряды). В начале мая 1775 года генерал-поручик Пётр Текелли, исполнявший обязанности командующего войсками в Новороссии, получил приказ занять войсками Запорожскую Новую Сечь и ликвидировать её. Не мешкая, Текелли со всей пехотой и кавалерией выступил из крепости Св. Елизаветы и 5 июня подошел к Сечи, которая располагалась недалеко от современного села Покровское Никопольского района Днепропетровской области.

Внезапное появление русских полков с артиллерией, быстро обложивших Чертомлык, ошеломило казаков. Текелли сумел сохранить в тайне приготовления к выступлению в поход и свалился на сечевиков как снег на голову. Из-за позиции старшины Сечь как военная организация сильно деградировала, потому казаки полностью прозевали подход целой армии. Внезапность и организованность действий регулярных войск сразу же лишили запорожцев воли к сопротивлению.

Заняв ключевые позиции и выкатив на позиции пушки, к которым встали канониры с уже зажжёнными фитилями, Текелли потребовал к себе старшину. Верхушка казачества прибыла, и генерал без долгих предисловий зачитал манифест императрицы об уничтожении Сечи и упразднении запорожского войска. Текелли не стал форсировать события, дав казакам неделю на размышления. После чего он ласково принял явившегося с хлебом-солью кошевого Петра Калнышевского и даже сам поехал к нему с ответным визитом, проведя несколько дней в пьянке с казачьей старшиной. Среди которой, кстати, был полковой старшина, некто Лях, по происхождению польский шляхтич. Ничем особенным ни в военных действиях, ни по службе войску он не выделялся, но был настроен антироссийски и сумел сгруппировать вокруг себя часть казаков.

Поскольку Сечь была окружена войсками, к Текелли явились 50 казаков и попросили выдать «пропускной билет» для ловли рыбы на реке Ингул, впадающей в Чёрное море недалеко от устья Буга в турецких владениях. Получив его, казаки сели на судёнышки-чайки, усадили ещё несколько сот «безбилетных» сотоварищей и, провозгласив походным атаманом Ляха, отправились к Ингулу, где и осели, испросив разрешения султана. Так возникла Задунайская Сечь.

Когда Текелли окончательно протрезвел, он заметил, что количество казаков на Сечи резко уменьшилось. И генерал, придя в ярость за, то что, его обманули, применил силу. Правда, генеральский гнев коснулся лишь нескольких представителей старшины, в том числе и кошевого Калнышевского, которых Текелли обвинил в расхищении казённых средств.

Сейчас многие историки пытаются выставить сосланного в Соловецкий монастырь Петра Ивановича Калнышевского как некоего мученика за идею. Национальную, конечно. Экс-президент Украины Виктор Ющенко даже числил его среди своих славных предков. Забывая при этом, какую роль в дискредитации и деградации Сечи сыграл Пётр Иванович! Кроме того, его мученичество тоже вызывает немало вопросов. Когда он отправился в ссылку, за ним следовало шесть (!) возов с имуществом. В этом обозе было немало ценных вещей, наподобие Евангелия с окладом в тридцать четыре фунта серебра. Ежедневный паёк атамана Калнышевского составлял рубль из его же привезённой казны, что в пятьдесят раз превышало пайку обычного арестанта того времени (две копейки). Потому ничего удивительного нет в том, что атаман дожил на Соловках до 112(!) лет и отказался покинуть монастырь, даже когда его амнистировали.

Что же ждало остальных казаков? Оставшуюся старшину приравняли к российскому дворянству, наделили армейскими чинами и землёй. Причём, землю оставляли ту, которой те владели до ликвидации Сечи. А кому не доставало до положенных для дворянского достоинства полутора тысяч десятин, ещё и прирезали! Чтоб не обидно было. Простые же казаки, по мысли правительства, должны были добровольно вступить в пикенёрские и гусарские полки. Однако сечевики не спешили это делать, ведь разница между гусаром и казаком состояла в том, что риск, конечно, один и тот же, а вот привилегии разные. Когда правительство заметило, что идея о добровольном вливании казаков в ряды доблестной регулярной армии терпит крах, стали искать другие способы привлечения казаков на службу, ибо каждый понимал, какую опасность для окружающих таят в себе крепкие мужики с военным опытом, незанятые ни каким общественнополезным трудом.

После долгих размышлений ничего другого не нашли, как... снова возродить казачество. И снова за это принялся Григорий Потёмкин, которому что, разгонять что собирать казаков было без разницы – лишь бы без дела не сидеть. И уже в 1783 году Потёмкин в особой «прокламации» высказал свои намерения собрать снова запорожцев. «Объявляю, – говорилось в этой прокламации от 1 июля 1783 года, – чрез сие из пребывающих в Азовской губернии, Славянской и Елизаветской провинции жителей, кои в бывшем войске Запорожском служили, что полковому старшине и армии капитану Головатому Антону препоручено от меня приглашать из них охотников к служению в казачьем звании под моим предводительством».

Для тех, кто не понял: через восемь лет после упразднения запорожское казачество стараниями русского правительства было возрождено. Правда, без какого-либо определённого центра, наподобие Сечи. Но это только пока.

В 1787 году во время путешествия Екатерины II по Новороссии казачьи старшины, можно полагать при несомненном участии самого Потёмкина, подали в Кременчуге в адрес Государыни прошение, в котором выразили своё желание по-прежнему служить казаками в российской армии. Екатерина согласилась, и в ближайшие годы казаки вернули себе все видимые атрибуты бывшей сечевой вольницы: знамёна, печати, булаву кошевого атамана, перначи, деление войска на курени, которые назывались точно так же, как на Сечи. Правительственные документы, направляемые казакам, начинались с обращения, аналогичного обращению к запорожцам.

13 августа 1787 г. начинается война с Турцией, и правительство предоставило запорожцам место в урочище Васильково у Бугского лимана для основания войскового коша. В это время казаки приняли название Войска верных казаков (запорожских), а в конце 1788 г. Войско верных казаков получило иное наименование – Войска верных черноморских казаков. Активное участие черноморцев в русско-турецкой войне снова вернуло им благосклонность русского правительства. И когда черноморцы, стеснённые небольшим пространством, выделенным им для проживания, обратились к Екатерине II с просьбой предоставить им для поселения обширные и незаселённые берега Кубань-реки, ответ не заставил себя долго ждать. 30 июня 1792 г. Екатерина II подписала указ о переселении Черно-морского войска на прикубанские земли и жалованную грамоту на вечное владение ими.

Решительность царицы объяснялась ещё и тем, что первоначально на Кубань собирались поселить донских казаков, но массового переселения не получилось – многие донцы не желали переселяться с насиженных мест. Так что просьба верных казаков оказалась как нельзя кстати.

Первая партия черноморцев в количестве 3247 человек прибыла морем на Тамань 25 августа 1792 г. Бывшие запорожцы получили гигантский кусок целинной земли, удивительно похожий на тот, которого их некогда лишили. Всего на Кубань переселилось около 25 тыс. человек. С мая 1793 г. начала создаваться Черноморская кордонная линия. По старому запорожскому обычаю, был брошен жребий, распределивший месторасположение 40 куренных селений. 38 из них получили старые запорожские названия.

В 1828 году и казаки Задунайской Сечи перешли на сторону русской армии, принеся покаяние и присягу русскому императору Николаю I, и также поселились на Кубани. Что очередной раз доказывало, что Россия -это единственная страна, дававшая запорожским казакам возможность для нормального существования и развития. И даже временные конфликты с русским правительством не могли нарушить общую тенденцию.

В середине XIX века в Малороссии зарождается и начинает развиваться украинская национальная идея – вначале как составной элемент польско-шляхетского движения, а потом как элемент влияния германского мира на восточнославянскую цивилизацию. Отношение политических украинцев к кубанским казакам было двояким. С одной стороны, значительная часть кубанцев «балакала» на диалекте, очень похожем на степной малороссийский диалект (не путать с украинским литературным языком, в котором невероятное количество польских и немецких заимствований), да и происхождение от запорожцев чего-то да и стоило в глазах украинофилов. Но с другой стороны, в отличие от Малороссии, на протяжении всего XIX века не видевшей на своих землях войны, кубанцы жили постоянной борьбой с северокавказскими горцами, постоянным ощущением, что ты передовой отряд империи, что Россия – это твой надёжный тыл.

Кроме того, между кубанцами и запорожцами нельзя было так уж однозначно ставить знак равенства. На Кубани сечевики отказались от той «гендерной дискриминации», которая была на Сечи, и теперь казаки жили не изолированным мужским коллективом, а станицами: с женщинами и детьми, копируя этим больше Донское войско, чем Запорожское. Происходили изменения и во внешнем виде казаков: мужчины стали носить традиционный кавказский костюм (черкеска, башлык, бурка), женщины одевались на великорусский манер. В войске постоянно росло количество казаков не малороссийского происхождения. Что, в свою очередь, сказывалось и на говоре, и на обычаях, привычках и мировоззрении казаков. Многие казаки ощущали определённую сословную самобытность и привилегированность по сравнению с окружающими.

Поэтому до революции 1917 года никаких особых успехов украино-фильская пропаганда не имела. Хотя сюда пропагандировать приезжал ещё молодой тогда Семён (Симон) Петлюра. В круговороте революции и гражданской войны возникла так называемая Кубанская рада – одно из многочисленных мелких правительств на обломках великой Империи.

Главной целью создания Рады было сохранение сословного привилегированного положения казачества, особенно в вопросах землевладения. То есть защита казачьих земельных владений от попыток земельного передела, о котором рассуждали общероссийские политические силы, в том числе и большевики. Были в Раде и представители своеобразного «украинофильского крыла», но его влияние было не очень большим, что впоследствии помогло Деникину практически безболезненно ликвидировать эту фракцию в Кубанской Раде.

После победы большевиков на Кубани была развернута политика украинизации, направленная в основном именно на потомков черномор-ских казаков. Но эта политика потерпела сокрушительный крах. Ведь если в УССР политика украинизации проходила в основном среди необразованного крестьянства, то кубанские казаки до революции были практически все поголовно грамотными. И вполне естественно, что эту грамотность они приобретали на русском языке. И переучиваться на «мову» (в 20-х годах испытывавшую сильнейшее влияние ополяченного галицкого диалекта) особого желания не изъявляли. Кубанская «балачка» как диалект была равноудалена как и от литературной формы русского языка, так и от «украинской мовы». Казаки выбрали то, что им было уже очень хорошо знакомо и что они знали – русский язык.

Кроме этого, в межвоенный период в среде казачьей эмиграции происходит зарождение «Вольноказачьего движения» или, проще говоря, «казакийцев», выдвигавших идею об отдельной казачьей нации, угнетаемой русскими оккупантами. Но это движение особого развития не приобрело и даже не смогло создать аналог некоего лингвистического маркера, наподобие «украинской мовы». В основном всё сводилось к педалированию трёх тезисов: 1) казаки не сословие, а народ, 2) казаки не русские (и не украинцы), 3) у казаков должно быть своё государство Казакия на территории исторических казачьих войск – Донского, Кубанского, Терского и Уральского. С такой идейной базой казакийцы ни на что особо рассчитывать не могли, разве что только на упоминание о себе, любимых, в принятой в 1959 году Конгрессом США «Резолюции о порабощённых народах».

После распада Союза и создания независимой Украины многие украинские националисты стали рассматривать Кубань как некий плацдарм для распространения украинской идеи в России. С одной стороны, во время приднестровского конфликта радикальные украинские националисты и казаки были по одну сторону баррикад и установили определённые связи друг с другом. Да и руководство Украины рассчитывало создать на Кубани мощное украинофильское движение, с помощью которого можно было бы адекватно отвечать на пророссийские выступления в Крыму. С этой целью в 1992-93 годах был устроен ряд поездок групп украинских националистов по станицам Краснодарского края, приглашались делегации кубанских казаков на всевозможнейшие мероприятия «украинских козакив», был издан ряд брошюр по истории «Малинового клина» (так в терминологии украинских националистов называлась Кубань). Но не вышло, как мечталось.

Первое и самое главное. Хочется или не хочется украинским националистам признавать этот факт, но современная Украина – это не наследница Центральной Рады, Украинской державы гетмана Скоропадского, Украинской Народной Республики, ОУН-УПА и прочих ЗУНРов. Современная Украина – это историческая наследница Украинской Советской Социалистической Республики (УССР). Современная украинская нация в этнографическом понимании – это результат весьма продолжительной, где-то добровольной, но чаще всего насильственной «советской украинизации», которая с середины 30-х годов ограничивалась территорией УССР. Там, где политика «украинизации» не получала господдержку, в том числе и на Кубани, украинское самосознание просто не возникало. В начале 90-х украинское самосознание в Краснодарском крае «пробудилось» в основном у тех, у кого оно и не засыпало, – то есть у выходцев из УССР, теми или иными путями оказавшихся на Кубани, которые, и составили костяк украинских обществ Краснодарского края.

Во-вторых, во время грузино-абхазской и первой чеченской войн украинские националисты и кубанские казаки уже оказались по разные стороны баррикад. Что остудило и так не шибко большие симпатии кубанцев к Украине. Кроме того, разрастающиеся межнациональные конфликты в регионе и возросшее национальное самосознание северокавказских народов снова поставили кубанских казаков в ситуацию конца XVIII века, когда ты снова передовой отряд Империи, защищающий границы славяно-православной цивилизации. И для любого мало-мальски думающего человека понятно, что при таком раскладе Россия - более надежный тыл, чем Украина. А если уж на Кубани и появляются сепаратисты, ненавидящие «оккупантов-москалей», то они с очень большой вероятностью по взглядам становятся «казакийцами», а не «свидомыми украинцами».

Так что вбивание малинового клина в сердце казачьей Кубани провалилось. И своеобразным символом этого стала позиция Кубанского Казачьего Войска во время российско-украинского спора за Тузлу в 2003-м, когда казаки выставили на российской дамбе дозорных и были главной движущей силой идеи воссоединения «кубанских казачьих земель».

Да и на самой Украине с каждым годом независимости Кубань воспринимается всё хуже и хуже. С одной стороны, существование кубанских казаков разрушает мифологему о том, что в 1775-м году Россия «стёрла с лица земли Запорожскую Сечь и запорожских казаков». Ведь многие украинские обыватели рисуют себе это в виде того, как «клятые москали», стоя по пояс в украинской крови, рубили запорожцев в капусту. И «воскрешение» запорожских потомков тут для массового сознания не совсем полезно.

Кроме этого, в России казак – это именно представитель родового казачества, казак от деда-прадеда, не без «ряжености», но искренне пытающийся возродить казачий уклад жизни, казачье самоощущение. Но российская «ряженость» не идёт ни в какое сравнение с аналогичным явлением на Украине, где, кажется, «покозачилось» всё, что только можно. Сотни казачьих организаций, тысячи гетманов, атаманов, полковников и генералов, – и это практически при полном отсутствии в этих структурах рядового состава. Козаки-униаты, козаки-язычники (с их боевым гопаком), козаки-либертарианцы, козаки-атеисты – просто невероятное количество психически больных людей, одевающихся в опереточные костюмы и носящие игрушечные сабли. Понятно, что и родовым казакам, и самозваным козакам рядом друг с другом будет неудобно.

Недавно встретил знакомого, придерживающегося украинских националистических взглядов, в середине 90-х отсылавшего в Краснодарский край посылки с «украинской литературой». Поинтересовался, как идёт процесс украинизации Кубани. Оказалось, что как-то не очень. Зато теперь они будут искать украинцев в других частях России. Выяснилось, что вроде есть где-то «украинцы» в Нижнем Поволжье. Мол, возможно, там они посознательнее кубанцев будут. Пришлось ехидно пожелать знакомому удачи в вопросе украинизации Поволжья. Ведь Волга – это очень украинская река. Как, впрочем, и Миссисипи, и Рейн, и Нил.

Азовское сидение: средневековый Сталинград

Подробности

Категория: Донбасс- Русь и Украина

Опубликовано 15.09.2014 09:09

Азовское сидение: средневековый Сталинград

1637 год. Прошло меньше двадцати лет с окончания смутного времени, если считать окончанием смуты отказ королевича Владислава от прав на русскую корону. Московское государство лишь отходит от погрома. Шляхта Речи Посполитой подавила крестьянско-казачьи восстания и наслаждается золотым покоем. Османская империя, которой правит султан-полководец Мурад IV, находится на пике могущества и контролирует Ближний и Средний восток, Балканы и северную Африку; Черное море – внутренний водоем стамбульской империи.

Северо-восточным форпостом Турции был город Азов, расположенный при слиянии рек Дона и Азовки в 15 километрах от донского устья. Из этой крепости османы могли контролировать Приазовье и угрожать южным границам Руси. Одновременно эта крепость закрывала для казаков доступ к богатым районам Нижнего Дона и запечатывала выход в Азовское море.

В 1559 году русские войска под командованием князя Дмитрия Вишневецкого (Байды) уже осаждали Азов, но безрезультатно. В семнадцатом веке увеличившееся численно и окрепшее в войнах донское казачество смотрело на Азов как на постоянную угрозу, которую следовало ликвидировать. Тем более, что в 30-х годах на Дон перебрались многие запорожские казаки, вынужденные бежать из Речи Посполитой. Этих беглецов было настолько много, что один из их атаманов по имени Матьяш пытался было «бунтовать» против донского войска. Дерзкого запорожца по решению круга казнили «поленьем» и бросили тело в Дон, а запорожцев заставили уважать донские традиции. Однако эти беглецы были не только угрозой спокойствию, но и грозной силой, которую стоило использовать.

В итоге донские атаманы решили объединить силы и взять Азов. На призыв войскового атамана Михайла Татаринова откликнулись казаки Дона, Яика и Терека, а также запорожцы. По сути прошла тотальная мобилизация казаков, и все способные держать оружие в руках двинулись в поход «судовой и конной ратью», послав вперед отряд для поимки «языков». В походе участвовал и молодой Иван Богун, который впоследствии прославится как один из самых талантливых полковников Богдана Хмельницкого.

Турки, узнав об этом, обновили стены крепости, выстроили новые башни и завезли в Азов две сотни пушек. В городе был размещен четырехтысячный гарнизон, прекрасно оснащенный боеприпасами и продовольствием.

В апреле 1637 года казачья армия подошла к Азову и осадила крепость. Часть донского флота заняла устье Дона, чтобы не дать турецким судам прорваться на выручку осажденным. Казаки окопали город земляными валами, насыпали ров и начали обстрел Азова. Крепостная артиллерия активно отвечала им. Три недели шла бесполезная перестрелка, но ни турки, ни казаки не стремились сойтись врукопашную. Поняв, что взять приступом город нельзя, казаки стали рыть под стены подкопы, в которые закладывалась взрывчатка.

В 4 часа утра 18 июня все заряды были подорваны, из-за чего часть крепостной стены рухнула. Казаки устремились в пролом и ворвались в город. Началась резня. Турки еще целый день отбивались с отчаянием обреченных, пока не полегли на кривых улочках древнего города. Последние выжившие воины султана заперлись в городской цитадели, откуда их выкурили только через три дня.

Захваченный город казаки объявили своей столицей, а дома и имущество турок разделили между своими станицам.

Османская империя, воевавшая в это время с Ираном, не смогла сразу отреагировать на произошедшее, и у казаков было несколько мирных лет, за которые Азов превратился в настоящую казацкую цитадель. Одним из самых первых действий казаков в Азове было восстановление древних православных храмов, главным из которых был собор св. Иоанна Предтечи, считавшегося покровителем города. Крымский хан попытался отбить Азов силой, но был разбит. Тогда он предложил выкупить город, обещая заплатить сорок тысяч золотых, если казаки уйдут из Азова, но его предложение было отвергнуто.

Русский царь Федор Михайлович ничего не знал о действиях казаков. Для извещения его казаки послали в Москву атамана Потапа Петрова с отпиской (донесением), в которой просили: «Отпусти нам, государь, вины наши, что мы без твоего повеления взяли Азов». Это известие застало московское правительство врасплох: с одной стороны, новость была хорошей, но с другой, взятие Азова могло привести к войне с Турцией, что явно не входило в планы Москвы. По сути, казаки своей блистательной операцией подставили царя, который раньше заключил мир с Османской империей. За такое можно было и головы лишиться…

Казацкое посольство было задержано для выяснения обстоятельств, но вскоре донцы полностью реабилитировались в царских глазах, перехватив и разбив крымско-татарский отряд, направлявшийся в набег на южные русские города.

Об этом казаки немедленно сообщили в Москву, и благодарный царь простил своеволие казаков. Однако не простили турки. Султан Мурад IV, победоносно завершив войну на востоке, стал собирать армию, чтобы отбить Азов. Правда, в 1640 году он скончался, благодаря чему казаки получили еще почти год мирной жизни. Наконец новый правитель османской империи султан Ибрагим утвердился на троне и послал свою армию под Азов.

Летом 1641 года к Азову подошла турецкая армия под командованием силистрийского сераскера Дели Хусейн-паши, которую поддерживал флот из двух сотен кораблей под командованием Пиали-паши. В состав турецкой армии входили также отряды Сербии, Боснии, Молдавии, Валахии, крымские и ногайские татары, черкесы и кабарда… Всего под знамена ислама встали по разным подсчетом от ста пятидесяти до двухсот сорока тысяч человек с мощным парком осадных орудий.

«Да были еще у тех пашей наемные люди, два немецких полковника, а с ними солдат 6000. И еще были с теми же пашами для всяческого против нас измышления многие немецкие люди, ведающие взятие городов, и всякие воинские хитрости по подкопам и приступам, и снаряжение ядер, огнем начиняемых, — из многих государств: из греческих земель, из Венеции великой, шведские и французские петардщики. Тяжелых орудий было с пашами под Азовом 129 пушек. Ядра были у них великие — в пуд, и в полтора, и в два пуда. Да из малых орудий было у них всего 674 пушки и тюфяка, кроме пушек огнеметных, а этих было 32. А все орудия были у них цепями прикованы, из страха, как бы мы, вылазку совершив, их не взяли. И были с пашами турецкими против нас люди из разных земель, что под властью его, султана: во-первых, турки; во-вторых, крымцы; в-третьих, греки; в-четвертых, сербы; в-пятых, арапы; в-шестых, мадьяры; в-седьмых, буданы; в-восьмых, босняки; в-девятых, арнауты; в-десятых, волохи; в-одиннадцатых — молдаване; в-двенадцатых, черкесы; в-тринадцатых, немцы. А всего с пашами и с крымским царем было по спискам их набранных ратных людей, кроме выдумщиков-немцев, черных мужиков и охочих людей, 256 000 человек» - гласит «Повесть об Азовском сидении».

Даже по максимальным подсчетам им противостояло не больше восьми тысяч казаков, так что итог противостояния, казалось, был предрешен…

Понятное дело, что засевшие в Азове казаки искали помощи и обращались к царю. Однако московское правительство умыло руки, а турецким послам царь объявил, что Азов взят без его ведома, что донские казаки издавна воры, царского повеления не слушают, что ратей на них послать нельзя, так как они живут кочевым обычаем. «О взятии Азова у нас и мысли не было и прискорбно будет, если за одно своевольство казаков станешь иметь на нас досаду; хотя всех их вели побить в один час, я не постою за то. Мы с вами, братом нашим, хотим быть в крепкой дружбе и любви на веки неподвижно свыше всех великих государей и желаем вам на царствах ваших счастливого пребывания, над врагами победы, государств ваших приращения и всякого добра вам хотим без хитрости, нося всегда в сердце нашем вашу любовь», – писал царь султану Ибрагиму.

Тогда по Дону был снова кинут клич: «Чтобы вам, атаманам-молодцам, помнить престол Иоанна Предтечи, государеву к себе милость и свою атаманскую и молодецкую славу не потерять, езжайте в Азов к войску днем и ночью, не малыми людьми, на помощь; в городках не многих людей оставляйте, съезжайтесь городков 5, 6 в одно место с семьями, чтобы, съехавшись, станицы жили с великим береженьем. А кто к войску в Азов на помощь не поедет, тому в войске и суда не будет. Езжайте же всякие люди, пенные и непенные: пеня им будет отдана. Знаете вы сами, как приходили со всех рек Азов брать и как Бог поручил город великому войску Донскому. Как бы теперь над нами бусурманы не посмеялись. Все земли нашему казачьему житью завидывали, а ныне за так и потеряем свою казачью славу? Если будут идти Доном русские люди с бударами, и вы посылали бы их к войску в Азов, с запасами».

Запершиеся в Азове казаки во главе с войсковым атаманом Осипом Петровым, решили умереть, но не сдать врагам город. По преданию, он обратился к сподвижникам со словами: «Вот храм Божий, защитим его или умрем близ алтаря Господня. Смертью за веру покупают небо!». После чего казаки принесли клятву драться до последнего вздоха, а, попав в плен, ни слова не говорить врагам о состоянии города.

Турки подошли к городу и развернулись в боевой порядок, надеясь запугать казаков своим видом. А зрелище, действительно, было потрясающее. Казаки так вспоминали этот день: «Июня в 24 день еще до полудня пришли к нам паши его и крымский царь, и обступили нас турецкие силы великие. Наши чистые поля ордою ногайскою все усеяны. Где была у нас прежде степь чистая, там в одночасье стали перед нами их люди многие, что непроходимые великие леса темные. От той силы турецкой и от скакания конского земля у нас под Азовом погнулась и из Дона-реки вода на берег волны выплеснула, оставила берега свои, как в половодье. Начали турки по полям у нас ставить шатры свои турецкие, и палатки многие, и наметы высокие, словно горы страшные забелелись вокруг. Началась тогда у них в полках игра долгая в трубы многие, великие, поднялся вопль великий, диковинный, голосами их страшными, басурманскими. После того началась в полках их стрельба из мушкетов и пушек великая. Как есть страшная гроза небесная — и молнии и гром страшный, будто с небес от господа! От стрельбы той их огненной до небес стоял огонь и дым. Все укрепления наши в городе потряслись от той огненной стрельбы, и солнце в тот день померкло и в кровь окрасилось. Как есть наступила тьма кромешная! Страшно, страшно нам стало от них в ту пору; с трепетом, с удивлением несказанным смотрели мы на тот их стройный подступ басурманский. Непостижимо было уму человеческому в нашем возрасте и слышать о столь великом и страшном собранном войске, а не то чтобы видеть своими глазами! Совсем близко стали они от нас, меньше чем за полверсты от Азова-города. Их янычарские начальники ведут их строй под город к нам большими полками и отрядами по шеренгам. Множество знамен у них, янычар, больших, черных, диковинных. Набаты у них гремят, и трубы трубят, и в барабаны бьют несказанно великие. Двенадцать у тех янычар полковников. И подошли они совсем близко к городу. И сойдясь, стали они кругом города по восемь рядов от Дона до самого моря, на расстоянии вытянутой руки. Фитили при мушкетах у всех янычар блестят, что свечи горят. А у каждого полковника в полку янычар по двенадцать тысяч. И все у них огненное, платье у полковников янычарских шито золотом, и сбруя у всех у них одинаково красная, словно заря занимается. Пищали у них у всех длинные турецкие, с пальниками. А на головах янычарских шишаки, словно звезды, светятся. Подобен строй их строю солдатскому».

Первоначально турки предложили казакам перейти на султанскую службу, обещая богатое жалование и пугая своей силой в случае отказа. На что казаки с черным юмором ответили: «Видим всех вас и до сей поры всё ведаем о вас, все силы, все угрозы царя турецкого известны нам. Переведываемся мы с вами, турками, часто на море и за морем, на сухом пути. Знакомы уж нам ваши силы турецкие. Ждали мы вас в гости к себе под Азов дни многие. И куда ваш Ибрагим, турецкий царь, весь свой ум девал? Иль не стало у него, царя, за морем серебра и золота, что прислал он к нам, казакам, ради кровавых казачьих зипунов наших четырех пашей своих? … То вам, туркам, самим ведомо, что у нас по сю пору никто наших зипунов даром не захватывал. Пусть он, турецкий царь, нас возьмет теперь в Азове-городе приступом, возьмет не своим царским величием и разумом, а теми великими турецкими силами да хитростями наемных людей немецких, небольшая честь в том будет для имени царя турецкого, что возьмет нас, казаков, в Азове-городе. Не изведет он тем казачьего прозвища, не опустеет Дон от казачества. На отмщение наше будут все с Дона молодцы. Пашам вашим от них за море бежать! А если избавит нас бог от его сильной руки, если отсидимся от вашей осады в Азове-городе, от великих его сил, от трехсоттысячных, со своими силами малыми (всего нас, отборных казаков, в Азове с оружием сидит 7590), — посрамление будет ему, царю вашему, вечное и от его братии и от всех царей. Сказал он сам про себя, будто он выше земных царей. А мы — люди божий, вся надежда у нас на бога, и на матерь божию богородицу, и на святых угодников, да на свою братию — товарищей, которые у нас по Дону в городках живут. А мы холопы природные государя царя христианского царства Московского. Прозвание наше вечное — великое казачество донское бесстрашное. Станем с ним, царем турецким, биться, что с худым свинопасом! Мы, казачество вольное, покупаем смерть вместо живота. Где стоят сейчас силы многие, там полягут трупы многие!

Да еще вы, басурманы, нас пугаете, что не будет нам из Руси ни припасов, ни помощи, будто к вам, басурманам, из государства Московского про нас о том писано. А мы про то и сами без вас, собак, ведаем: какие мы на Руси, в государстве Московском, люди дорогие и к чему мы там надобны! Черед мы свой с вами ведаем. Государство Московское великое, пространное и многолюдное, сияет оно среди всех государств и орд — и басурманских, и еллинских, и персидских — подобно солнцу. Не почитают нас там, на Руси, и за пса смердящего. Бежали мы из того государства Московского, от рабства вечного, от холопства полного, от бояр и дворян государевых, да и поселились здесь в пустынях необъятных. Живем, взирая на бога. Кому там о нас тужить, рады там все концу нашему! А запасов хлебных к нам из Руси никогда не бывало. Кормит нас, молодцев, небесный царь в степи своею милостью, зверем диким да морскою рыбою. Питаемся словно птицы небесные: не сеем, не пашем, не сбираем в житницы. Так питаемся подле моря Синего. А серебро и золото за морем у вас находим. А жен себе красных, любых, выбираючи, от вас же уводим.»

Так в июне 1641 года турки начали осаду Азова. Первоначально они пытались взять крепостные укрепления штурмом, но были отбиты с огромными потерями. Тогда началась артиллерийская и минная война. Турки пытались орудийным огнем разрушить стены, казаки подводили подкопы под османские позиции и взрывали их. Небольшие казачьи отряды устраивали постоянные вылазки, захватывая языков и уничтожая оторвавшихся от основных сил врагов. В результате, воины султана несли большие потери, а город оставался неприступным. Тогда осаждающие насыпали перед городской стеной высокий вал, на который втащили орудия и начали сверху расстреливать обороняющихся. Эта бомбардировка длилась непрерывно шестнадцать суток, пока казаки не подвели два подкопа под вал и не взорвали его. Кроме того, еще 28 подземных ходов донцы прорыли под самый турецкий лагерь, заполнили порохом и одновременно взорвали. В огненном шторме погибли тысячи нападавших. Султанские инженеры со своей стороны вели под Азов семнадцать подкопов, но казаки обнаружили их и своими встречными подкопами разрушили их. Турецкими ядрами были до основания разрушены башни и стены Азова, но казаки копали окопы, откуда продолжали вести огонь. Вместе с казаками сражались и их жены, которых, по словам самих казаков, в городе было около 800.

В непрерывных боях летело время, наступила осень, а город все еще оборонялся. В турецкой армии начал ощущаться недостаток продовольствия и боеприпасов, и паша Дели Хусейн решил отвести войска. Но из Стамбула на его запрос пришел грозный султанский ответ: «Возьми Азов или отдай свою голову!» После этого османский полководец начал непрерывные штурмы, в которые гнал всех своих воинов. Кровавая мясорубка набрала невиданные обороты, и казакам стало понятно, что наступают последние дни. Они уже отбили 24 штурма, но больше половины защитников погибла, оставшиеся были истощены и изранены.

Тогда донцы приняли решение оставить руины и пойти в атаку, чтобы всем погибнуть в открытом бою. Помолившись и простившись, ранним утром 26 сентября, подняв вместо знамен иконы Николая Чудотворца и Иоанна Предтечи, казаки пошли в свою самоубийственную атаку и … не встретили врага. Этой ночью турецкая армия отступила от города. Обрадовавшиеся казаки снарядили в погоню отряд, который шел до самого моря, догоняя и убивая османских солдат.

Так закончилось Азовское сидение. В степях у Азова навсегда оста-лись лежать тела десятков тысяч турецких воинов. И не только простолюдинов… Крымский хан Бегадир-Гирей скончался от ран, кафинский паша Юсуф был убит, главнокомандующий паша Дели Хусейн умер во время отступления, не доплыв до Стамбула.

Сколько же всего потеряли османы в этой эпической девяностотрех-дневной битве мы никогда не узнаем. Казаки в своей «Повести об азовском сидении» называли цифру в 96.000 человек, более критичные историки говорят о 20.000 турок и 30.000 татар, павших у Азова. В любом случае, для казаков это была небывалая победа.

Однако, турки не простили этого унижения и готовились к реваншу. Понимая, что повторить свой подвиг сил больше нет, казаки предложили Московскому царю принять Азов в состав России. Михаил Федорович послал казакам пять тысяч рублей жалования, но брать под свою руку Азов отказался. Город был оставлен и снова стал турецким.

Предвестие Переяславской Рады

Подробности

Категория: Донбасс- Русь и Украина

Опубликовано 15.09.2014 09:10

Предвестие Переяславской Рады…

В современной российской, а тем более, украинской истории почему-то принято рассматривать Переяславскую Раду как что-то спонтанное, внезапное, чуть ли не личную прихоть Богдана Хмельницкого. Что-то по своему значению сопоставимое толи с георгиевским трактатом, присоединившим Грузию к России (ввиду катастрофического положения грузин) или же решением Шагин Гирея отказавшегося от власти над Крымом, после чего полуостров вошел в состав России.

Хотя на самом деле «Переяслав-1654» не был ни спонтанным решением Богдана Хмельницкого, ни даже политическим расчётом казачьей верхушки. Это была концентрированная воля народа к воссоединению с Родиной и желание жить в своем национальном государстве, коим была Россия в XVII веке для всех ветвей русской нации. Ведь на тот момент у малороссов и великороссов были единый литературный язык, одна вера, единая национальная память. То есть все то, что является признаками нации.